Наталия Меркурьева - По волнам моей памяти

Мы очень любили книжки. У меня была книга Сергея Михалкова" В музее Ленина». Там были картинки с портретами Ленина, Сталина. Я эту книгу знала наизусть: " В воскрестный день с сестрой моей мы вышли со двора. Я поведу тебя в музей – сказала мне сестра…» Я даже сейчас эти стихи помню. Однажды я разукрасила портреты вождей: кому усы нарисовала, кому волосы, брови. Няня увидела, что я наделала и говорит :

– Сейчас же спрячь книгу, за это твоих родителей посадят в тюрьму.

Я так перепугалась, запрятала книгу на нижнюю полку этажерки, под другие книги, и никому не сказала, мне было лет пять. Помню как какой-то ухажер няни ломился в нашу дверь, а мы и няня сидели за железным крючком и дрожали, дверь тряслась. Потом он свалился у двери, пришла бабушка с миллиционером, нас освободили из плена, и мы перешагивали через спящего, со спущенными штанами бузотера. Больше эта няня у нас не работала. В конце концов мама уволилась, это был конец 1957 года.

Папу мы видели редко. Папа рассказывал, что Петя так привык считать, что фотография – это его папа, что когда папа пришел из рейса и подошел к нему, он заплакал, и на слова" я же твой папа», принес фото и качая головой, сказал: «Нет, вот мой папа».

Летом 1958 года мы все вместе поехали к Черному морю в отпуск. Отдыхали в Адлере, этот отпуск запомнился мне как самое яркое детское впечатление, мне было пять лет, Пете не было ещё трёх. Каждый день мы ходили на море, купались, в воде плавали медузы. Петя первый раз побежал к морю с криком «Водичка, водичка», но его сбила с ног волна и потянула в глубину, папа успел его догнать и схватить за шорты. После этого Петя воды боялся. Он выкапывал себе яму в песке, нагонял туда воды, так играл в мутной лужице. Папа заплывал очень далеко, его голубая резиновая шапочка виделась с берега, как маленькая точка. Обедали мы в ресторане, тогда там еще можно было заказать кашу для детей. Днем нас с братом укладывали спать, папа пел нам колыбельные песни, которые ему в детстве пела его бабушка Лиза: " Буря мглою небо кроет…» и другие из классики, все на один мотив. Иногда укачивал брата на руках. Как-то на улице мы играли в догонялки, папа бегал за нами с крапивой и меня по ногам ошпарил ей. Я маме пожаловалась. Он меня ябедой назвал, обиделся. Теплыми южными вечерами мы ловили светлячков. Когда мы возвращались из отпуска поездом, я запомнила между родителями такой разговор. Мама сказала:

– Если бы Петя упал под колеса, то я бы тоже под поезд бросилась. А ты чтобы сделал, если бы Наташа упала?

Отец ответил :

– Я бы дернул стоп-кран». Почему-то я запомнила этот глупый разговор.

Итак, мама уволилась с работы и стала часто ездить в Мурманк, когда отец приходил из рейса. Они снимали там жильё. Мама брала с собой Петю, он ещё не ходил в школу, а я училась в 49 средней школе в Архангельске. Там же ранее пошли в первый класс и двоюродная сестра Наташа – дочь Али, и брат Юра – сын Нели. Наташа рассказала мне такую историю из ее школьной жизни. В третьем классе они выступали в Детском доме на празднике с постановкой по сказке «Золушка». Наташенька была хорошенькой девочкой, белокурая и милая. Ей доверили главную роль Золушки. И после этого спектакля дети шептплись, когда ее встречали :

– Смотрите, Золушка идет.

Помню соседей по лестничной площадке Подымниковых Алесандру Александровну и Ивана Сергеевича. У них было много детей. Старший Сергей был женат, мама дружила с его женой Клавой. Помладше его – Шурик и Тамара – они казались нам взрослыми, а дружили мы с Таней и Анной. Таня была одного возраста с моей двоюродной сестрой Наташей Розенцвейн, они вместе учились до третьего класса, пока Наташу не увезли родители. Старшие девочки играли в куклы, шили для куколок одежду, мне с ними было очень интересно. Когда бабушка купила пианино, сначала начали учить музыке сестру Наташу. После бабушки купили своим девочкам пианино Подымниковы. Таня и Аня стали учиться в музыкальной школе, музыка в дальнейшем стала их профессией. Нашу учительницу по музыке звали Ангелина Павловна Звягина. В Новый Год мы ходили к Подымниковым смотреть у кого лучше ёлка, наша мне всегда нравилась больше. Зимой дети много времени проводили на улице, во дворе, на лыжах, на горке и на качелях, прыгали с крыш сараев в сугробы, гуляли до темноты, время проводили дружно и весело. Зимы в Архангельске стояли морозные и снежные. Как-то я лизнула железные качели, язык сразу же примерз, было больно. Дома вечером рассказывали страшные истории, которые передавались из уст в уста, про черный-черный дом, черную-черную комнату… Нам с Петей всегда отмечали дни рождения, приходили друзья. Друзья наши жили с нами по-соседству в том же доме: Подымниковы Аня и Таня, Оля Рашева, Оля и Витя Стукач, Ира и Света Ферины. У нас было замечательное детство.

Стены наших комнат были обиты плотными картонными обоями с выпуклым однотонным рисунком – веточками черной смородины в орнаменте. Сначала эти обои были матовыми светло-горчичного цвета, после ремонта их перекрасили в голубой цвет и они стали гладкими и блестящими.

Я болею. Лежу на детской никелированной кроватке. На стене – небольшой коврик с рисунком из сказки про кота и лису. Но мне всё время хочется провести рукой по обоям под ковриком, обои гладкие и холодные. На табурете у кроватки – чашечка с теплым молоком. Бабушка мне велела, как только начну кашлять, пить молоко, чтобы смягчить горло. Я для себя придумала игру: кашель – это снаряды рвутся, немцы стреляют. А молоко, это речка, в которой наши от немецких пуль прячутся. Помню квартиру. Квартира была коммунальная, мы занимали две большие комнаты, в первой комнате была глубокая ниша, там стоял диван, обтянутый черной кожей, и этажерка с книгами. Когда я уже научилась читать, то любила там зашториться занавеской с книгами. В этой же комнате был выход на балкон. Отапливалась квартира печами. Бабушка утром рано затапливала печь, чтобы, когда мы просыпались, было уже тепло, грела мне одежду, когда я перед школой одевалась, чулочки лежали уже тепленькие. На кухне стояла большая печка с плитой, на которой готовили пищу и пекли пироги. Кухня – общая с соседями, отдельная кладовая комната, там хранилась вся кухонная утварь и заготовки: сушеные грибы, малина, мед и другие вкусности. В сильные морозы под столом на кухне зимовали куры. У всех жителей во дворе дома были свои секции в длинном общем сарае, где хранились дрова, лопаты, санки, некоторые держали там кур. В нашем доме жил директор судоверфи Герман Федорович Дерябин с женой Матреной Ермолаевной. Они тоже держали кур. Матрёна была очень хорошей хозяйкой, у них дома всегда вкусно пахло выпечкой. Она пекла безе из белков яиц, безе у нее получались вкусные, пышные, рассыпчатые, внутри немного вязкие. Она и бабушку научила печь безе.