Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том I

Вместе с Чепелем приехал и секретарь укома РКСМ – Волька Барон. Была ли это его настоящая фамилия или это был псевдоним, никто не знал. Странное имя его являлось сокращенным от Вольфганг, наверно, он происходил из обрусевших немцев, по-русски он говорил хорошо, без какого-либо акцента.

Сразу после доклада Чепеля Волька попросил остаться в зале всех молодых учителей и тех из молодежи Шкотово, кто присутствовал на докладе. Всем оставшимся он раздал анкеты, предложил их заполнить и сказал, что он считает нужным организовать в таком крупном волостном селе, как Шкотово, комсомольскую ячейку. Сказал он также, что в комсомоле могут состоять все молодые люди, признающие программу и устав РКСМ. Во время этой беседы выяснилось, что среди курсантов уже есть комсомольцы, ими оказались учительницы: Пашкевич Людмила из села Угловки, она состояла в ячейке станции Угольной, Черненко Нина из села Кролевец, где комсомольскую ячейку организовал учитель Чибизов, Медведь Полина из ячейки, организованной в селе Романовка.

Всем желающим вступить в комсомол, а также и учительницам-комсомолкам, Волька предложил прийти на следующий день, когда и будет проведено первое организационное, как он сказал, собрание Шкотовской ячейки РКСМ.

Борис Алешкин, присутствовавший на собрании и остававшийся вместе с другими молодыми людьми, тоже получил анкету и, придя домой, показал её родителям. Он хотел спросить у них совета, как ему поступить. Его приятельницы из числа курсанток-учительниц оказались комсомолками, и ему казалось, что и он должен тоже стать комсомольцем. Он помнил свои беседы с комсомольцами в Кинешме, таких ведь там было двое, помнил, что одним из условий пребывания в комсомоле должно быть признание того, что бога нет.

А он в этом уверен не был. Он уже довольно давно понял, что все церковные службы, все речи, произносимые священниками, а также и все так называемые таинства, совершаемые в церквях, это сплошной обман. За время пения в церковных хорах он достаточно нагляделся на оборотную сторону медали церковнослужителей, а вот в отношении бога… Кто его знает? Об этих своих сомнениях он и сказал родителям. Между прочим, с момента своего прибытия Борис заметил, что в доме отца нет совсем икон, и на его братьях и сестре нет крестиков. Заметив это, он немедленно снял и свой, который еще до этого носил.

Выслушав сомнения Бориса, отец серьёзно сказал, что он уже очень давно не верит ни в какого бога, как он сказал:

– Всю эту веру у меня еще в окопах германской войны вышибло. Мать промолчала… А затем сказала:

– По-моему, Борис, тут главное не в боге. Нам Чепель в первый же день занятий рассказал о том, как построено Советское государство, и какую роль в его жизни играют РКП(б) и РКСМ, рассказал он также и о том, какие подвиги совершали большевики и комсомольцы в гражданскую войну. Мне кажется, что быть комсомольцем и нужно для каждого молодого человека, и почетно. Ну а стоит ли вступать, это уж ты сам решай. Ведь ты там будешь-то, а не мы. Мы возражать не будем, если ты вступишь, но и заставлять тебя вступать тоже не станем! Ведь так, Яша?

Отец только согласно кивнул головой.

Добрую половину ночи Борис проворочался в кровати, так и заснул, не приняв окончательного решения. Утром он побежал к одному своему новому знакомому мальчишке, Коле Семене, с которым, правда, знаком был всего только несколько дней, но который уже ему пришелся по душе. С Колей его познакомил Шунайлов, учитель, учившийся с мамой на курсах и знавший от неё о затруднениях, возникших у Бори в связи с незнанием английского языка. Он сказал:

– Семена в высшеначальном был одним из лучших учеников, я познакомлю вашего сына с ним, и тот ему поможет в подготовке по английскому.

На следующий же день Шунайлов привёл к Алёшкиным высокого, светловолосого, голубоглазого стеснительного паренька, и уже через час обоим ребятам казалось, что они знакомы несколько лет. Семена, увидев самоучитель и учебник, сказал, что Борис и сам, пользуясь этими книгами, сможет узнать столько же, сколько знают остальные ученики, если серьёзно позанимается с месяц. Ну, а если что-либо будет особенно непонятно, то он с удовольствием, если сумеет, объяснит. Он с увлечением рассматривал собранные Борей марки, как оказалось, он тоже «болел» этой же болезнью. Борис отдал ему имевшиеся у него двойники царских иностранных марок, и этим дружба была закреплена.

Семена тоже был вчера на докладе, и тоже получил анкету от Барона.

Борис впервые пришел к Семене. Оказывается, тот жил вместе с отцом, мать у него уже давно умерла (между прочим, это тоже сближало ребят), в небольшом домишке, стоявшем по другую сторону сопки, на которой располагался гарнизон. До войны там был конный завод, поставлявший лошадей кавалерийским частям, размещавшимся в Романове, на Угловой и в самом Шкотове. После революции всех лошадей с него разобрали. Частью это сделали всевозможные белогвардейские войска, сменявшие друг друга, частью наиболее богатые крестьяне Шкотова и близлежащих сёл.

Отец Коли работал на этом заводе кузнецом, он имел какой-то физический недостаток, поэтому ни в одной из белых армий, так же, как и в царской, не служил. Уже впоследствии выяснилось, что он оказывал существенную помощь партизанам, но в то время, о котором идёт наш рассказ, об этом еще никто ничего не знал.

Николай, получив анкету, тоже посоветовался со своим отцом, и тот сказал, что без комсомола для Кольки жизни не может быть. То же самое сказал он и Борису Алешкину, но посоветовал на собрании, а он сказал, что их будут принимать на собрании, обо всём честно рассказать, не утаивая никаких сомнений.

Вечером происходило первое в селе Шкотово комсомольское собрание. Кроме тех учительниц-комсомолок, о которых мы уже говорили, пришла еще одна из села Новоя Москва тоже учительница – Харитина Сачёк. Из Шкотовских ребят пришли трое: Борис Алешкин, Коля Семена и Володька Кочергин.

Открывая собрание, Волька Барон предложил спеть «Интернационал», а затем сказал, что поскольку это собрание организационное, то первым вопросом будет рассмотрение анкет тех, кто хочет вступить в РКСМ. Затем, вызывая по очереди к столу, за которым сидел он сам и Мила Пашкевич, которой он поручил вести протокол, Волька читал анкету вызванного и расспрашивал про то, что этот человек делал за свою жизнь. Всё это было непривычно и немного страшновато, но в то же время и очень интересно. Рассказали про себя и Володька, и Коля, хотя им, собственно, рассказывать-то особенно было и нечего: вся жизнь Семены прошла в Шкотово, тут он родился, тут и жил всё время, тут и учился сперва в начальной, а затем и в высшеначальной школе; то же самое было и с Володей Кочергиным – его родители (крестьяне из села Новоросии) всю жизнь прожили в этом селе, а он, окончив высшеначалку, поступил работать секретарем в волостной совет в Шкотове, где сейчас и работает. Ни один из них дальше Владивостока не бывал, да и тамто они были едва ли два-три раза за всю свою жизнь. Совсем не то была биография Бориса Алёшкина. Ему пришлось рассказать и про свою жизнь с родной матерью в Плёсе и Николо-Березовце, и у Стасевичей, и у бабуси в Темникове, и у дяди Мити в Кинешме, и, наконец, здесь у отца. Рассказал он и про отца – в прошлом офицера. Рассказал так же и о том, что пел в церковном хоре.