Михаил Розен - Экология и психология (записки репатрианта)

На стенах портреты израильских вождей и виды Иерусалима. Миша с удивлением оглядывается вокруг: «Почему нас только несколько человек в приемной «Сохнута»?

Где же остальные попутчики по еврейскому вагону?»

На перроне Венский вокзал, попутчики, горячо целовали молодых израильтян, которые их встречали и, говорили красивые слова о своей любви к Израилю! Куда они делись?» Миша снова увидал своих попутчиков, на площади перед Венским вокзалом. Попутчики быстро заполняли автобус со звездистым американским флагом. Некоторые из них улыбались Мише: «Что значат эти улыбки?» – пронеслось у Миша в голове. Его ноги стали, инстинктивно, поворачиваться в сторону американского автобуса. Но другая мысль остановила его: «Ты дал клятву Богу войти в Израиль! Бог накажет тебя, если ты не выполнишь эту клятву!» Была уже ночь, когда Миша с матерью усадили в «Боинг» израильской компании «Эль-Аль». Гигантский лайнер был полупустой. Миша, задремал, утомленный дневной суетой. Проснувшись, он увидел в иллюминатор серебряные полосы лунного света на морской глади. Вскоре вдали заискрились тысячи огней. «Тель-Авив!» – Он услышал по радио, и радостный трепет охватил его.

В аэропорт Бен-Гурион, Миша с матерью прилетели рано утром. Их поместил в огромном пустом зале, где было полутемно и прохладно. В этом же зале Мише пришлось побывать еще раз через пять лет, когда он встречал своих родственников, новых репатриантов, из развалившегося СССР. Тогда здесь было шумно и жарко и яблок негде было упасть. Но пока СССР еще крепко стоял на своих «глиняных ногах» и Мише с матерью несколько часов сидели в пустом зале. Наконец чиновник выпили свой кофе и начали оформлять документы. Когда Миша с матерью вышли из кабинета чиновника был день 18 мая 1986года. Горячее солнце встретило их первые шаги на израильской земле.

Из аэропорта имени Бен – Гуриона они ехали по широкой автотрассе. Город Лод выросли перед ними неожиданно. Серые трехэтажные дома и несколько восьмиэтажных зданий, похожих на спичечные коробки, стояли вдоль улиц. Автобус остановился около одной из этих высотных коробок. Над парадным входом была надпись «Центр адсорбции» На иврите; «Мирказ клита олим». Сквозь огромные окна первого этажа был виден холл, мягкая мебель, и люди, сидящие в удобных креслах. У входа в «Мирказ клита» перед Мишей неожиданно вырос толстый, смуглый человек, с густой черной бородой и черной « кипой» на голове. Он, молча, внимательно осмотрел Мишу, его мать, и их убогий багаж, потом сделал властный жест рукой что, вероятно, означало: «Идите за мной.»

Через несколько минут Мишу с матерью, вместо помпезного здания «Мирказ клита», оказались в невзрачном двухэтажном доме. Их поселили в двух маленьких комнатах «общаги». Строгий человек, определивший их жилье, был местный комендант. Вскоре они получили от него деньги на питание. Мишу дали мизерную сумму, но мать получила пособие по старости, на которое можно было кое-как существовать вдвоем.

Однако Израиль еврейская страна. На следующий день мать познакомилась с женщиной, которая жила рядом с их общежитием, в своем доме. Они разговорились на родном языке «идиш». Женщина оказалась землячкой матери. Она прошла через ужасы фашистских концлагерей и прибыла в Израиле почти сорок лет назад.

Вскоре она пришла в гости с кучей подарками. Среди подарков были рубахи, халаты, солнцезащитные очки, легкая обувь. Все, что необходимо для жаркого израильского климата. Но главное, она дала правдивую информацию о том, как жить и выживать в этой загадочной стране. Правда в «общаге» были «социальные работники», которые должны были помогать репатриантам устраиваться в «новой жизни», но «социалки» не знали ,ни русского, ни идиш, поэтому они целый день пили кофе и беседовали между собой.

Вскоре Миша познакомился с маляром, который красил стены их жилища. Приветливый парень из Ташкента говорил по-русски. Когда он узнал, что Миша приехал из Украины, он посоветовал ему обратиться к «Балабусу». (начальнику): «Балабус» нашей конторы тоже с Украины, обратись к нему» – посоветовал новый знакомый.

Кабинет «Балабуса» находился на седьмом этаже здания «Мирказ клита». Миша увидел из окна приемной зеленый ковер садов, полей и лугов, стада овец на лугах, а на горизонте голубела полоса моря. Миша любовался библейским пейзажем, пока его не пригласили в кабинет «Балабуса»

Лысый мужчина средних лет, на приветствие Миша прореагировал слабо. Он посмотрел на него через модные очки и опять занялся бумагами. Наконец «Балабус» пригласил Миша к столу. Секретарша поставила на стол бутылочку «Кока-Кола» и несколько вафель на пластмассовой тарелке

«Балабуса»-звали Сани. Он, монотонным голосом, начал читать вслух биографические данные Миши. Дипломы и патенты, которые Миша получил на «доисторической родине» не вызвали у Сани никаких эмоций. Он только скривил губы и сказал:

« В Израиле каждый «оле-ходаш» (новый репатриант) должен сам доказать, что он стоит! Миша не смог сдержаться: «В Киеве в «Еврейском агентстве» нам говорили, что Израиль это единственная страна в мире, где все советские дипломы признаются…»

Сани прервал его речь и даже повысил голос: «Смотри на него! Только приехал, а уже критикует страну! Ты беги в «Ульпан» (учебный центр) и учи иврит! С твоим языком тебе в Израиле даже коз пасти не доверят!» Когда Миша вышел из кабинета «балабуса», библейские сюжеты за окном уже не вызывали у него умиления.

В подпольном журнале «Положение евреев в СССР», Миша читал много статей о древнем и самом молодом языке еврейского народа – иврите: «Иврит дан Богом и лежит в глубине каждой еврейской души!» – писали в этих статьях. Миша прибыл в Израиль из города, где не было ни одного еврея, которые бы знали боле мене сносно современный иврит. Миша изучал иврит по дореволюционному русско-еврейскому словарю, случайно купленному на «толкучке» в Мелитополе. Наконец Миша пришел в «Ульпане» на встречу с этим еврейским чудом. Учительница, молодая уроженка Марокко, обучала репатриантов из различных стран Европы Азии и Африке по единой принятой в Израиле системе – «иврит на иврите». Она быстро писала на доске знакомые буквы, но из её ярких губ вылетели какие-то звуки, которые Миша не мог понять. Его охватывает страх: «Неужели я превратился в идиота?» – подумал он. Миша? Что стоят твои дипломы? Ты даже «киту алеф» (первый класс) не можешь одолеть!» На следующей неделе он направил Миша в другой «Ульпан». В этом «Ульпане» иврит преподавала пожилая еврейка из Польши. Она немного знала русский язык. С ее помощью Миша выучил загадочное звучание слов на иврите и стал немного читать и писать на этом языке.