Михаил Розен - Экология и психология (записки репатрианта)

В «общаге», где проживал Миша, жил одинокий пожилой молдавский еврей по имени Алик. Алик впервые привел Миша в «ашкеназкую» синагогу (синагогу европейских евреев). В городе на каждом шагу находились большие и маленькие синагоги, но их заполняли люди непривычной восточной внешности. Они смотрели на Мишу, как-то странно. Вскоре Миша узнал, что почти каждая из многочисленных израильских община имеет свою синагогу. В «ашкеназской» синагоге Миша сразу почувствовал что-то родное. С нами вежливо поздоровались и удостоили рукопожатий. Сияющий серебром «Тора», теплый свет от позолоченных люстр под высоким куполом возвратил ему религиозное вдохновение. Когда запели субботние псалмы, Миша, почти не зная слов, с таким рвением подхватил мелодию, что на него стали оборачиваться молящееся. После субботней вечерней молитвы Алик остановил Мишу перед маленькой дверью. Они очутились в небольшом уютном зале. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные книгами, а посреди зала стоял длинный стол укрытый белой скатертью. Человек двадцать бородатых евреев разных возрастов в черных сюртуках и шляпах сидели за столом. На столе стояло много тарелок. В тарелках были печенье, фрукты. Бутылки с кошерным вином тоже стояли на столе. Их пригласили к столу. Почтенные евреи говорили между собой на «идиш», который Миша понимал. Он прислушался к их разговорам, надеясь услышать очередную мудрость. Однако, кроме рассуждений о том, почему на базаре поднялись цены не помидоры и спора, о том, какую дочь, восьмую или девятую, родила жена раввина, он не услышал. Через несколько дней в дверь квартиры, где проживал Миша, осторожно постучались. В комнате появился молодой мужчина с редкой рыжей бородой и пейсами. Миша уже видел его в синагоге во время субботней молитвы. На ломаном русском языке он предложил Мище поехать в «ишиву» (религиозное училище), где мудрые раввины приблизят его к истинам Торы. «Ишива» находилась в Мевасерет – Цион, религиозном поселении в нескольких километрах от Иерусалима. «Ишиботники» – учащиеся ишивы, разъехались на каникулы и группу русскоязычных «олим»(репатриантов) поселили на их места в общежитии. Общежитие «ишиботников» мало чем отличалось от студенческой общаги. Только в маленьких комнатах, вместо четырех коек, стояла две, имелся туалет и полки со святыми книгами. Группа «олим ми русия» (репатриантов из бывшего СССР) состояла из репатриантов из Западной Украины, России и Молдавии. Среди них было и семейства «субботников», которых здесь называли «геры». Они приехали из саратовской глубинки. Это были русские люди, но они уже сносно говорили на иврите. Обучение в «ишиве», состояло из изучения некоторых комментарий к текстам святых книг. Комментарии представляют собой, сложную мозаику еврейской мудрости. Рядом с отчаянными криками измученных душ: «Лучше – бы человеку и не родится!» стояли вечные, светлые мысли великого пророка Гелия:– «Истину и мир возлюбите!» После окончания курса лекции в Мевасерет-Ционе «олим ми русия» повезли на экскурсию по святым местам Иерусалима. Посещение многочисленных святых мест и исторических достопримечательностей Старого города Иерусалима вызвали у Мише большое волнение. Ему тяжело было разобраться в этом вихре чувств и ощущений, которые его охватили. Незабываемым останется навсегда душевная близость к Богу, которую он испытал, касаясь губами, разогретых солнцем камни Стены Плача. Со слезами он шептал свои самые сокровенные мысли, просьбы и желания, обращенные к Великому Творцу! Древняя улица Меа-Шеарим, где жили ортодоксальные евреи, очень удивила Мишу. Дома на этой улице были очень похожи на дома еврейских кварталов его родного Мелитополь. Но внешний вид жителей Меа – Шеарим не был похож на его мелитопольских земляков. Они были одеты в черные сюртуки, штаны до колен и длинные чулки. На их головах были огромные круглые шапки из лисьего меха: «Евреям, которые ходят в такой одежде на израильской жаре, наверно, не будут страшны даже адские сковородки» – подумал Миша.

Когда Миша вернулся домой, он узнал, что знаменитый профессор из еврейского университета прочтет лекцию по истории иудаизма. В актовом зале «Мирказ клиты» собралось около сотни «олим». Профессор вольно красочно, повествовал о божественном сотворении вселенной и человека. Во время лекции Миша заметил, что «балабус» Сани стоит у двери актового зала и беседует с солидной дамой, и они, почему-то, часто смотрят в его сторону. На выходе из зала эта солидная дама остановилась напротив Миша и стала бесцеремонно его разглядывать. Оценивающий взгляд дамы привел Мишу в смущение. Сани неожиданно вырос рядом: «Миша, познакомься с Верой. Это наша уважаемая меценатка!» Дама протянула Мише толстые пальцы, украшенные золотыми кольцами с драгоценными камнями. На следующий день Мищеойше позвали к телефону. Его новая знакомая предложила ему поехать в Тель-Авив и провести время веселей, чем на религиозных лекциях. Ровно в семь вечера, к дому подъехал новый легковой автомобиль «Форд» кофейного цвета. «Почему Сани поселил тебя в этой дыре?» – спросила Вера. Миша рассказал ей о встречи с грозным комендантом. Вера рассмеялась: – «Сани трус! Он лебезит перед марокканцами!» (Евреи из Марокко – это самая большая и влиятельная община в Израиле.) «Форд» медленно двигался в потоке легковых машин, вдоль Тель-авивской набережной, заполненной гуляющей толпой. Наконец они добрались до многоэтажной гостиницы. Вера свернула в подземный гараж. Вскоре они сидели за столом на веранде ресторана яхт-клуба. Свежий ветерок с запахами моря, обдувал их. Белоснежные яхты покачивались на волнах. Официанты, одетые в матросские курточки бегали между столиками. Миша созерцал незнакомый буржуазный рай. Он вертел головой по сторонам и даже забыл о своей партнерше. Вера сидела рядом, и её оголенные плечи касались Мишы. Миша не умел говорить комплименты. Женщины, с которыми он общался раньше, были простых нравов. Первые раз в жизни женщина пригласила его в ресторан. Он был очень смущен по этой причине. Миша не знал, что его новая знакомая не всегда принадлежала к израильской элите. Она была просто баловень судьбы. Десять лет назад Вера была самая обыкновенная незамужняя советская «одиночкой». Она жила вместе с матерью в полуподвальной ленинградской коммуналке, и работала преподавателем в школе, и существовала на нищенскую зарплату. В голодные годы Октябрьской революции сестра ее матери Хана, вместе с группой сионистки настроенной молодежи, отправилась искать судьбу из России в далекую Палестину. Много лет мать Веры не знала ничего о судьбе своей сестры. Она боялась наводить справки из-за страха перед сталинскими законами. Только в шестидесятые годы, Хана, через международные организации, сама нашла свою младшую сестру в Ленинграде, и между ними завязалась переписка. Муж Ханы занимал в Израиле видное положение. Простой «киббуцник»,* за которого Хана вышла замуж, сделал блестящую карьеру и стал видным политическим деятелем Израиля. Ханы не имела детей, и она приложила максимум усилий, чтобы вырвать своих близких из Советского Союза. Вера прибыла в Израиль в 1972 году, но уже одна, без матери. Мать, перед самым отъездом в Израиль скосил, полученный в блокаду туберкулез.