Екатерина Иващенко - Такие разные женские судьбы

Дизайнер обложки Анастасия Сергеевна Мановицкая

© Екатерина Игоревна Иващенко, 2019

© Анастасия Сергеевна Мановицкая, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-6430-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моей бабушке посвящается

Хочу выразить огромную благодарность каждой героине книги. Благодарность за то доверие, которое они мне оказали, поведав о самом сокровенном в своей жизни, о своей судьбе. А ведь их судьбы – это не просто частные истории, это истории формирования целого поколения людей, чьё детство и юность пришлись на тяжёлые военные и послевоенные годы. Это истории становления сильных характеров сильных духом женщин! Без них эта книга бы действительно не могла состояться.

Жизнь человека – это длинный путь познания себя. И начинается этот путь с самого детства, с тех моментов, когда ребенок просит своих близких рассказать о себе, о своем взрослении и юности… И именно из этих рассказов он выстраивает свои жизненные ориентиры.

Когда становишься старше, воспринимаешь такие семейные воспоминания уже под иным углом, под углом их историзма и эпохальности. Можно узнавать о событиях прошлого, читая книги или изучая архивы, а можно просто разговаривая с людьми об их жизни.

В этой книге собраны девять таких разговоров о детстве, юности и зрелости уральских женщин, родившихся в 30-40-ые годы прошлого века. Женщин разных национальностей, разного уровня достатка, попавших в наш город из разных уголков страны или наоборот проживших здесь всю свою жизнь. Они говорят о войне, о тяжёлых послевоенных годах, об оттепели. О себе, об окружении, семейных традициях, быте, о том, что вдохновляло и радовало, и о том, что пугало. И эти истории – не только интересное чтение, но и возможность научиться лучше понимать прошлое поколение, а также иначе посмотреть на самого себя.

Я родилась на Украине в самый разгар войны. Когда я ещё была в утробе матери, маму и мою старшую одиннадцатилетнюю сестру на грузовике спешно вывезли с папиной работы из города Черкассы, потому что немцы подошли очень близко: Киев ведь практически сразу начали бомбить. Было так: по дороге мимо нашего дома ехал какой-то грузовик с ротой солдат, они нас с собой прихватили, а на второй день пути мама меня и родила буквально под какой-то телегой. Солдатам нужно было ехать дальше, ждать они не могли, поэтому нас оставили неподалеку в одной деревеньке в районе Полтавы – Парасковеевке. Никаких вещей у нас с собой не было. Когда уезжали, то все происходило так быстро, и мама была настолько в шоковом состоянии, что ничего с собой не взяла, кроме зачем-то прихваченной простыни. Уже в грузовике ей и сестре дали солдатскую одежду: какие-то рубахи, кто что из солдат с себя снял и не пожалел. Высадили нас троих и уехали.

Что делать? Куда идти? И на наше счастье в этот момент мимо проходила жительница этой деревушки, тащила домой хворост. Увидела маму с младенцем и сестрой: «Вы чего тут сидите? Здесь ведь рядом немцы, скоро придут. Надо прятаться!» А где прятаться? Места незнакомые, роженица на второй день ещё в себя не пришла. И эта бабушка нас тогда пожалела: притащила к себе, отпаивала меня и маму всякими травами. Спасла нас.

Мимо этой деревни шла дорога, по которой везли солдат и провиант для Красной армии. Эта женщина подсуетилась и как-то договорилась, чтобы нас тоже с очередной машиной прихватили и отвезли в Харьков, где у мамы была сестра. По счастью, мы благополучно туда добрались, нас встретили родные, меня наконец-то зарегистрировали. Причём назвать меня можно было бы как угодно, потому что ЗАГС уже был закрыт, документы все были разложены по папкам, и вообще всем было не до какого-то младенца: в Харькове готовились к эвакуации.

«Но где во время таких бедствий был мой отец», – спросите вы. Он был уже призван на фронт. Когда моего папу взяли в армию, у него было зрение минус тринадцать, представляете? И пока шло обучение, он очень тяжело заболел тифом и попал в лазарет, не зная, где находится его семья – эвакуировали или нет.

А в это время под Челябинском начиналось строительство атомной станции «Маяк», и были очень нужны специалисты по деревообработке, людей искали в разных местах Союза. Отец же мой кончил лесную школу (по современным меркам это что-то типа лесотехнического техникума), и он был экспертом Укрлеса и очень хорошо в этом разбирался. Всё время ездил по командировкам: следил за посадками, руководил вырубкой гнилых деревьев, определял пригодность материала для строительства. Если садовод выращивает фрукты, то папа всю свою довоенную молодость выращивал лес. И вот один мужчина, товарищ Комаровский, приехал набирать людей для строительства станции. Он пришёл в лазарет и спрашивает, может, есть у них кто-то, разбирающийся в лесообработке? Ему рассказали про папу, он – к нему. А у папы тогда очки уже были разбиты, оправа еле держалась на бинтах. Комаровский его спрашивает, как же он собирается воевать с таким зрением. Папа ответил, что обязан Родину защищать. Но Родину защищать можно не только в бою. И Комаровский предложил отцу поучаствовать в строительстве «Маяка». Конечно, он конкретно не рассказал, что это за объект: тогда ведь особо не распространялись о таких вещах. Сказал только, что это очень важное правительственное задание под Челябинском, которое курирует сам Берия. Стройка эта называлась Челябинск-40. Папа в итоге согласился, ведь он должен был где-то трудиться. Но выставил одно условие: помочь найти семью.

Во время нашего пребывания в Харькове каким-то чудом нашёлся папин брат, который не был призван в армию, потому что у него с детства был выбит один глаз. Он тоже разыскивал семью и мою маму и каким-то образом догадался позвонить маминой сестре, которая подтвердила, что мы с ней, но не знаем, куда деваться.

Он приехал вместе с нашей бабушкой, отцовской матерью, и своей женой и начал хлопотать об эвакуации. Дядя был финансистом и начальником финотдела одного небольшого городка на Украине, а его жена – адвокатом, следователем и очень заслуженным человеком. И вот нас всех вместе отправили в Фергану.