Юрий Пернатьев - Наставник и целитель святой Шарбель

Немалая семья Маклуфов заметно отличалась от других своим редким трудолюбием, религиозностью и аскетизмом. Поэтому и жили немного зажиточнее, и стадо коз было чуть-чуть больше, чем у соседей. Иногда дяди-отшельники, жившие в горах, навещали семью, рассказывали занимательные истории из жизни, что, разумеется, не могло не повлиять на впечатлительного племянника.

Как и все деревенские мальчишки, Юсеф пас коз на горных склонах, прислуживал в местной церквушке, пел в хоре. Но в чем-то другом, более важном, он все же не совсем походил на своих сверстников: был молчаливым, никогда не шалил, а случавшееся свободное время проводил в уединении. В узком гроте на склоне горы мальчик молился перед своим крохотным алтарем, где главенствовало изображение Божьей Матери. Когда об этом узнали его сверстники и взрослые, они тут же прозвали его «святым». А Юсеф не уставал повторять: «Молитесь Богородице и спасены будете!» А потому всегда, размышляя о Боге, Шарбель не забывал молиться Божьей Матери, чувствуя в этом особую необходимость. Скорее всего, именно страстно верующая в Богородицу мать Бригитта привила сыну эту любовь. Не приходится удивляться, ибо в любой ливанской деревне можно встретить крохотные крытые часовенки с фигурками Девы Марии.

Скромный уединенный грот стал первой «пýстынью» будущего святого. Здесь он часто слышал внутренний голос, который внушал мальчику: «Твоя жизнь принадлежит Христу. Иди за ним! Ты должен оставить мирскую жизнь, исполненную греха». В конце концов Юсеф смиренно послушался приказа свыше.

И все же будет неверным представлять будущего святого неким отчужденным религиозным фанатиком, врожденным аскетом, которому неведомо все человеческое. Однако нельзя не отметить и другое: все свое детство и юность Шарбель упорно боролся с самим собой, победы, которые он одерживал, не проходили даром, оставляя в душе следы жесточайшей индивидуальной битвы. Спокойствие и смирение, которого он достигал, были похожи на рокот прошедшей бури, но бурю эту никто, кроме самого Шарбеля, не видел, не ощущал и, скорее всего, не понимал.

Однажды вечером юноша признался матери, что «видел Ее» и «свет, который от Нее исходил». Он рассказал, что видел Землю, круглую, словно бы он смотрел на нее с вышины, а внизу – много точек, светящихся во тьме. При более внимательном рассмотрении возникающих точек Юсеф явственно видел изображение статуи Пресвятой Девы…

Важное отступление. Светящиеся фигуры Девы Марии появлялись во многих уголках Земли в самые разные периоды, в том числе и в наше время. Так, в городке Лурде у подножия Пиренеев ежегодно в конце лета – начале осени наблюдается свечение фигуры Богоматери. В честь этого феномена, начавшегося в 1858 году, был построен собор Лурдской Богоматери, а к 1999 году там случились десятки исцелений больных.

В 1984 году заплакала статуя Богоматери в Чикаго; плач продолжался несколько часов. К концу века в США было уже множество плачущих статуй. В России источали миро многие иконы Пресвятой Богородицы. Продолжают мироточить иконы в Пензе, Смоленске, Твери…

Еще одно чудо произошло в декабре 1996 года в США, в городе Клируотере: на стеклянной стене банка появилось радужное изображение Богоматери. Ее образ часто возникал и возникает повсюду – на облаках, на крышах, окнах. Богоматерь появлялась перед разными народами, в разных странах – в Бельгии, Германии, Италии, Украине, Польше, Чехословакии, России, Египте…

Например, в Египте это было светящееся изображение над церковью коптов, оно появлялось три года подряд. В России, в маленькой деревне Тузовке, также было удивительное знамение на небе…

Таким образом, пророчества верующего отрока Юсефа подтверждались полностью – видения Богоматери наблюдались и наблюдаются по всему миру. Разумеется, люди всегда были и будут чувствительными ко всяким необычным явлениям, но здесь надо иметь в виду, что они никогда не бывают случайными: Господь являет такие чудеса с тем, чтобы они укрепили веру слабых людей, а также стали некоей отправной точкой, пунктом обращения, толчком к новой жизни во Христе.

Со временем Юсеф отдалился от сверстников и даже от собственной семьи: он, как оказалось, готовился к важному шагу в своей жизни. И наконец, пришло время, когда он оставил все и всех – мать, отчима, братьев… В 23 года (это был 1851 год) он окончательно и бесповоротно покинул дом, даже не попрощавшись с матерью. Молодой послушник понимал, что прощание будет тяжелым, и боялся, чтобы оно не поколебало его волю и решимость. На тот момент у Юсефа Маклуфа на сердце не было ничего, кроме горячего, всепоглощающего желания служить Господу. Это относилось и к дорожным приготовлениям – он не взял с собой даже самой простой постной лепешки, не было у него и знающего проводника, который бы ориентировался в глухой и дикой местности. В трудной дороге ему пришлось питаться лишь корнями растений, лесными ягодами да диким медом.

И все же в самые критические минуты своей жизни полный решимости юноша всегда знал главное: отныне он просто обязан быть несгибаемым, твердым, уверенным в своем намерении удалиться от грешного мира. Кроме того, хорошо понимал: стоит хотя бы раз дать себе поблажку, оступиться, усомниться в выбранном пути – и грош цена тогда будет такому служителю Господа. Светлый, но многотрудный путь, который он выбрал для себя, представлялся ему единственно верным. Так решил Юсеф и решительно двинулся в неведомое будущее навстречу новой осознанной жизни.

Путь юноши лежал в Мейфукский монастырь Божьей Матери, о котором он много слышал от своих учителей и наставников, но при этом никогда не спрашивал о направлении выбранного пути. И теперь встал вопрос: как туда добраться, ведь дорога к нему была неведома. Однако скиталец верил: если Бог захочет, то непременно укажет ему верный путь. И однажды, на восходе солнца, путник наконец увидел с вершины горы цель своего путешествия. В долине показались башни с крестами, и душа юноши исполнилась радости и благоговения.

Сердце его учащенно забилось в предчувствии встречи со служителями монастыря. Калитку ему отворил монах, Юсеф сказал, что хочет увидеть отца настоятеля… Мольбы странника о принятии в обитель были убедительными и страстными, и юноша остался в монастыре. Позже, поразив монахов своим трудолюбием и прилежанием, исполнительный и старательный юноша получил разрешение наведываться в библиотеку. А когда его спросили, подобрал ли он для себя духовное имя вместо светского, юноша сразу же ответил: «Шарбель». Оно имело символическое значение (по некоторым трактовкам его можно было перевести как «шар» – царь, «бель» – Бог).