Сергей Нечаев - Кардинал Ришелье

А тем временем парижане хотели устроить королю и его новой супруге торжественный прием, но Генрих IV приказал не делать этого, заявив, что средства государственной казны лучше потратить на дела, более необходимые и неотложные. Поэтому ограничились лишь стрельбой из пушек, когда Мария Медичи проезжала мимо Бастилии.

Первую ночь во французской столице Мария провела во дворце кардинала Гонди, и лишь потом она получила возможность обосноваться в Лувре.

И тут надо сказать, что в те времена Лувр был совсем не таким, каким он выглядит сейчас. Мария Медичи тогда пережила своего рода потрясение при виде этого сооружения и даже решила, что с ней сыграли злую шутку. Она-то рассчитывала вступить во что-то, сравнимое с великолепными дворцами ее родной Флоренции, а ее встретили мрачные серые стены, грязь, пыль и грубая мебель, пригодная разве что для свалки. А запахи!.. В общем, нет никакого смысла объяснять, что почувствовала молодая женщина, перешагнув порог своего нового жилища.

Но делать было нечего, и весь остаток зимы и весну 1601 года Мария Медичи осматривала достопримечательности Парижа и его окрестностей. При этом она часто останавливалась в Фонтенбло, где тогда еще вовсю велись строительные работы. Надо отметить, что Генрих IV все-таки занимался украшением и благоустройством своих владений, и Мария Медичи, чтобы ему понравиться, делала вид, что ее все это тоже очень интересует.

27 сентября 1601 года Господь, благословляя монарший брак, одарил Марию Медичи сыном. Произошло это в Фонтенбло, и мальчика крестили именем Луи.

Король был настолько счастлив, что день рождения наследника престола был тут же объявлен национальным праздником. Что же касается парижан, то они встретили новость о рождении дофина (а это был будущий король Людовик XIII) с огромным воодушевлением. Массы народа высыпали на улицы города и принялись благодарить Господа за ту милость, которую он сотворил для их любимой Франции.

Генрих IV выглядел пьяным от счастья и выражал всяческие знаки внимания своей жене. А она – своему мужу. Рассказывают, например, что однажды королевская чета направлялась в Сен-Жермен, и при переправе на пароме неловкий кучер опрокинул карету в реку, и не избежать бы Марии Медичи верной гибели, если бы ее не вытащили за волосы. И все якобы восхитились тем, что, едва придя в себя, королева справилась о судьбе короля.

Кардинал де Ришелье в своих «Мемуарах», описывая этот случай, отмечает:

«Поскольку главным для нее было нравиться королю, она приучилась быть терпеливой даже в том, в чем нетерпеливость не только простительна для самых сдержанных женщин, но и вполне пристойна».

С другой стороны, он же отмечает и тот факт, что Генрих IV «многих дарил своим вниманием». Словно в подтверждение этого его любовница Генриетта де Бальзак д’Антраг 3 ноября того же года также родила мальчика, которого нарекли Гастоном-Генрихом (впоследствии он станет герцогом де Вернёй и губернатором Лангедока).

Кстати говоря, в следующем году «дуплет» повторился: 22 ноября 1602 года Мария Медичи родила в Фонтенбло дочь Елизавету (будущую королеву Испании), а Генриетта де Бальзак д’Антраг, опять чуть позже, – Габриэль-Анжелику (она выйдет замуж за сына герцога д’Эпернона).

Как утверждает Ги Бретон, «весь двор веселился по случаю этого двойного события, а добрейший народ Франции, который так легко было взволновать, радовался от души тому, какой у него прыткий и галантный король».

Историк Ги Шоссинан-Ногаре не без иронии отмечает:

«Когда Генрих IV женился, Мария Медичи втянула его любовницу <���…> в своеобразные гонки, в курьезные соревнования по плодовитости, так что для фаворитки стало делом чести рожать в том же ритме и с такой же регулярностью, как королева».

Став отцом еще и двух девочек, Генрих IV вдруг тяжело заболел. Его страдания были столь сильны, что он даже стал серьезно опасаться за свою жизнь. Мария Медичи была очень обеспокоена этим. Она начала уговаривать короля перестать вредить своему здоровью и своей репутации, но, как пишет в своих «Мемуарах» Ришелье, «все ее самые убедительные доводы были не в состоянии отвратить государя от страстей, чью серьезность, ослепленный ими, он не осознавал».

Впрочем, в данном случае заболевание оказалось серьезнее, чем все думали, и король, думая, что пришел его конец, завещал Марии Медичи править страной до совершеннолетия их сына, ориентируясь исключительно на месье де Сюлли [4] Максимильен де Бетюн, герцог де Сюлли (1559–1641) – пэр Франции, маршал Франции, маркиз де Рони и де Ножан-ле-Ротру, министр Генриха IV. , единственного из министров, которому якобы можно было полностью доверять. Назвал Генрих и имена тех, кого следовало опасаться.

К счастью, болезнь вскоре отступила, и все эти советы потеряли свою актуальность. А «жизнь втроем» продолжилась: король еще более оживился, и его внимания вновь стало хватать и на жену, и на фаворитку.

Ги Шоссинан-Ногаре по этому поводу пишет:

«Возникла полная путаница, и у короля появилось намерение соединить матерей, как он соединил детей. Когда он навещал своих многочисленных отпрысков, его сопровождали либо жена, либо возлюбленная, а иногда и обе вместе. Генрих IV не представлял собой чего-то исключительного, и семейные сцены, включавшие всех королевских женщин, возникали довольно часто».

Немного забегая вперед, заметим, что эту почти идиллическую картину не разрушил даже заговор против короля, раскрытый в 1604 году, в котором самую активную роль играл отец фаворитки старик Франсуа де Бальзак д’Антраг.

Заговорщики [5] К числу заговорщиков относился и сводный брат Генриетты Шарль де Валуа (1573–1650), который тоже был незаконнорожденным сыном короля Карла IX и воспитывался при дворе. Их целью было признать Гастона-Генриха (он родился в 1601 году и был официально признан Генрихом IV в 1603 году) дофином, то есть наследником престола. Но Генриетте удалось спасти жизнь своим отцу и брату. Шарль де Валуа вышел из Бастилии в 1616 году, уже при Людовике XIII. планировали заманить Генриха к маркизе де Вернёй, умертвить его, а королем провозгласить ее сына Гастона-Генриха [6] Кстати сказать, у Генриха IV было 12 незаконнорожденных детей: в том числе трое – от Габриэль д’Эстре, трое – от Генриетты де Бальзак д’Антраг, двое – от Шарлотты дез Эссар, а также по одному – от Луизы Борре, Эстер Имбер, Жаклин де Бёй и Франсуазы де Монморанси. . Суд приговорил герцога к смерти, а его дочь – к пожизненному заточению в монастырь, но король позволил старику удалиться в свое имение. Что же касается милой его сердцу Генриетты, то король ограничился самоличным ее допросом, и она без всякого труда доказала ему, что невиновна. Не зря же говорят, что у любовницы всегда найдутся добродетели в глазах воображения.