Владимир Анисимов - Годы привередливые. Записки геронтолога

На Красной Речке семьи офицеров жили в двухэтажных деревянных бараках. Я учился в 4-м классе. Помню, как учительница Ольга Гавриловна читала нам газету «Правда», где был напечатан доклад Н. С. Хрущёва на XX съезде партии. Понять нам, по малолетству, происходящее в стране было не дано, но запомнилось взволнованное лицо учительницы и её срывающийся голос. Через год отца перевели в Хабаровск, и он служил в штабе округа. Он часто ездил в командировки, говорил, что с инспекцией военных баз и частей. Много позже он рассказал, что часто его посылали разминировать японские боеприпасы, оставшиеся с войны во многих местах – от Курил до Камчатки. Людей с фронтовым опытом, да еще специалистов по взрывателям и боеприпасам, было немного.

В Хабаровске мы сначала жили в коммунальной квартире на улице Серышева, а затем переехали в квартиру в доме по улице Калинина, примыкавшему к дому, называвшемуся «генералкой», наверное, потому что в нем жили семьи генералов и офицеров, служивших в штабе Дальневосточного военного округа. От дома было недалеко до парка на берегу Амура. Любимым занятием было гонять во дворе в футбол. Запомнилось, что команда «нашего двора» даже участвовала в районных и городских соревнованиях по футболу среди мальчишек, и в какой-то год мы заняли 2-е или 3-е место в городе. А один парень из нашей команды стал потом известным в городе футболистом и хоккеистом, играл за команду мастеров СКА по хоккею с мячом.

В школе я учился хорошо. Заданное на дом занимало у меня немного времени, так как легко запоминал всё, что говорилось на уроках. С пацанами мы ходили на берег Амура ловить бычков. На берегу Амура военные строители к 100-летию города, основанного в 1858 году, построили замечательный стадион. Улица Серышева вела прямо к одному из входов на стадион, и с неё вниз к реке спускалась длиннющая лестница. Во время праздничных салютов солдаты, которые пускали салют из ракет, располагались на самой верхней площадке этой лестницы. Ракеты доставали из коробок или мешков, и мы клянчили у солдат невыпущенные ракеты. Особенно ценились ракеты с парашютами, которые долго светили. Как-то с соседским мальчишкой мы спустили кота с балкона, привязав его к парашюту.

В 1959 году, когда я учился в 7-м классе, объявили, что в школах вводят 11-летнее обучение. Мне почему-то пришла в голову мысль поступить в фельдшерское училище, чтобы за те же четыре года уже иметь специальность. Несмотря на то, что мне не было ещё 14 лет, я сам принял решение и поехал сдавать документы в Хабаровское медицинское училище, которое находилось не слишком далеко от нас на Казачьей горе. Принимавшая документы женщина спросила меня, зачем я иду в училище: «Ты же из хорошей семьи, пойдешь после школы в институт. А здесь готовят фельдшеров, которые будут работать в таёжных здравпунктах». Математичка из моей школы приходила к родителям, чтобы уговорить их не отдавать меня в медучилище, чтобы «не загубить» во мне будущего математика (я у неё бы на хорошем счету и даже раз участвовал в краевой олимпиаде). В 1960 году беззаветный борец за мир Никита Сергеевич Хрущёв «сократил» на миллион с лишним численность армии, отца демобилизовали, и мы вернулись в Ленинград. Здесь не было фельдшерских училищ, а в медицинских училищах готовили только медсестёр и фельдшеров-лаборантов. Где-то брали только девочек, где-то не хотели засчитывать один год, который я уже отучился в Хабаровске. Приняли во 2-е Ленинградское медицинское училище, находившееся при больнице им. Карла Маркса у моста Свободы (ныне Сампсониевский), по диагонали через Неву от Нахимовского училища и революционного крейсера «Аврора». Сейчас на этом месте большой жилой дом с башенкой и шпилем наверху. В училище были хорошие преподаватели, многие из них преподавали в I Ленинградском медицинском институте им. акад. И. П. Павлова, базой которого была больница, или в расположенной рядом Военно-медицинской академии. У училища была своя история: до революции в нем располагалась Георгиевская община, бывшая старейшим в России учебным заведением, готовившим сестёр милосердия. В феврале 2011 года меня пригласили на празднование 140-летия 2-го ЛМУ и даже вручили почетный диплом.

Когда наша семья вернулась в Ленинград, в ней было уже трое детей: брат Дмитрий родился в 1957 году в Хабаровске. Я пришел в свой двор, ребята меня сразу узнали и приняли. Они пригласили меня на вечер в 334-ю школу, в которой я учился до отъезда в Хабаровск. Я надел свою единственную нарядную вещь – ярко-зеленый китайский свитер. С друзьями мы вошли в актовый зал – начинались танцы. Но меня сразу прихватили дружинники, привели к завучу: «Стилягу поймали!» На мои объяснения, что в Хабаровске все так ходят, было веско сказано – тут не Хабаровск, а Ленинград, надо одеваться подобающим образом. Я был очень удивлён, так как в Хабаровске каждый второй носил китайские свитера. Других просто не было.

В училище я быстро подружился с ребятами, которых было всего семеро на 120 учащихся на курсе девочек. Ближайшими друзьями были Валерий Яценко, Андрей Егормин, Евгений Струнов, Вячеслав Киселев (эти двое учились в другой группе). У Андрея отец был полковником медицинской службы. Они жили на Таврической улице в коммуналке, в комнате больше 40 квадратных метров с высоким потолком. Мы любили там бывать. В квартире было много книг, сохранилась старинная мебель и атмосфера интеллигентного дома.

В училище я учился с удовольствием, мечтал стать хирургом. С Валерой Яценко, который тоже мечтал стать хирургом и стал им, мы дежурили по ночам в хирургическом отделении больницы, осваивая профессию. Помню, что преподавательница хирургии говорила нам, что, если мы хотим быть хирургами, нужно учиться вязать швы левой и правой рукой и вообще развивать левую руку. Она посоветовала для этого научиться играть в пинг-понг левой рукой, что я до сих пор умею. Из училищных лет мало что запомнилось. Помнится день, когда полетел в космос Юрий Гагарин, – мы в белых халатах вышли ликовать на улицу. Помнится, как проходили акушерскую практику в роддоме им. Снегирева (Снегирёвке) и как впервые принимал роды – было мне тогда 15 лет… Запомнилось, что Андрей Егормин называл меня «Будак», что означало «будущий академик», но мне было немного обидно. Учили нас очень хорошо, халтурить в учебе было невозможно. Нас научили правильно складывать халаты, делать инъекции, ставить клизмы, делать перевязки и в итоге хорошо натренировали нас в уходе за больными. На 3-м курсе училища я понял, что знаний для поступления в институт маловато, надо подтягивать физику и химию. Поэтому я поступил еще в вечернюю школу – школу рабочей молодежи, как её тогда называли. После занятий в училище я ехал на трамвае через весь город домой на улицу Ткачей, а затем бежал в ШРМ № 4, которая была на проспекте Дудко рядом с проходной Пролетарского завода.