Трэвис Баркер - Между панк-роком и смертью. Автобиография барабанщика легендарной группы BLINK-182

В средней школе я маршировал в оркестре – в этом возрасте инструмент довольно легкий по сравнению со старшей школой. Мы узнали, что в старших классах к марширующему оркестру относятся очень серьезно, поэтому начали готовиться заранее. Барабанщики у нас были очень крутые: мы просто жгли. Мы побеждали во всех соревнованиях и конкурсах для барабанщиков. Еще в средней школе я играл в своей первой рок-группе. Она называлась Necromancy: мы с моим другом Стивом играли метал-каверы, в основном на King Diamond [6] King Diamond – датский метал-певец, который основал отличную группу (названную в его честь) в середине восьмидесятых. . Всю неделю мы планировали, как будем играть в субботу, а потом приносили инструменты к нам на задний двор и гремели на всю округу. У нас было несколько своих песен, но обычно мы играли каверы на Metallica, Slayer, Megadeth и тому подобное. Большую часть времени нас никто не слушал, но нам было все равно.

Еще я выступал с панк-группой без названия. С того самого момента, как я впервые услышал панк-рок в своих сборниках скейт-рока, я его полюбил, а потом как-то раз после школы ко мне подошли три скинхеда. Они были из девятого класса, на пару лет старше меня. Они знали, что я играю на барабанах, и спросили: «Можешь сыграть такой бит?» И показали самый простой ритм: бум-чик-бум-бум-чик. Да, я могу сыграть такой бит. «Можешь сыграть его быстро?» Ага, да. «Будешь играть в нашей группе?» Хорошо, конечно. У них была полная униформа скинхедов: ботинки «Доктор Мартенс» с двадцатью рядами дырок и подтяжки. Перед первым концертом, который должен был состояться на вечеринке у кого-то в квартире, у нас была одна репетиция. У меня не было ни таких ботинок, ни подтяжек, поэтому они сказали мне надеть джинсы и белую футболку. Я пришел на концерт и всё думал: надеюсь, эти парни просто одеваются как скинхеды и на самом деле они против расовых предрассудков, а не какие-нибудь там расисты, потому что, когда они поют, я ни хрена не разбираю слов. Но они оказались классными. Я выступал с ними всего пару раз, но было очень весело.

Если кто-то хотел, чтобы я сыграл в его группе на барабанах, нужно было просто попросить. Так я оказался в Jynx, метал-группе, на которую повлияли в основном Poison и Dokken. Мы играли в битве групп в «Спанки» – обычно мы неделями перед выступлением раздавали листовки. В тот вечер победила группа без контракта под названием No Doubt. Я по уши влюбился в Гвен Стефани, чем на восемь лет опередил остальные Штаты. В тот вечер я стоял у входа «Спанки», а она попросила у меня зажигалку.

Мне так хотелось завести с ней разговор, но пришлось сказать: «Я не курю».

«Я тоже», – сказала Гвен.

Я по-прежнему пел в мадригальном хоре, и там были ребята разных возрастов – я был в седьмом классе, а были и девятиклассники. Среди них была суперклассная чирлидерша по имени Лорелея. Я смотрел на нее на репетициях, а она постоянно говорила моим друзьям: «Трэвис такой милый» или «У меня есть кое-что для Трэвиса». Давать намеки яснее просто невозможно, а я почему-то думал, что она меня просто так подбадривает. Я знал, что мы с ней разные. Но мы начали писать друг другу письма, и она сказала, что я должен зайти к ней как-нибудь ночью, когда родителей не будет дома. Около двух часов ночи мы с Диком, Рубеном и Оззи приехали к ее дому на скейтах. Родители Лорелеи были дома, но у них на заднем дворе стоял трейлер, поэтому она выскользнула из дома, и мы пошли в трейлер, а другие ребята просто катались на скейтах на улице.

Мы с Лорелеей целовались целую вечность, а потом у меня был первый в жизни секс. Я понятия не имел, что делаю. В целом она просто мне подсказала: «Нет, вставь его сюда». Я тогда подумал: вагина на ощупь похожа на горячее желе. Все закончилось через пять минут. Помню, я был в изумлении – мне безумно нравилась эта девчонка. Она была такой горячей, да еще и старше меня, и я поверить не мог, что я ей тоже нравлюсь, не говоря уже о том, чтобы лишиться с ней девственности.

Мы с Диком, Рубеном и Оззи даже не ехали, а шли домой пешком, а доски несли в руках, мы болтали и смеялись всю дорогу, и я рассказывал им все грязные подробности. Помню, я подумал: «Черт возьми, я это сделал. У меня был секс! И ничего сложного – даже неважно, будет ли он у меня еще». Последнее, очевидно, было неправдой. Домой я пришел около пяти или шести утра, когда уже вставало солнце. Я никак не мог уснуть после того, что случилось. Я лежал в постели, уставившись в потолок, и не спал. Весь мир казался другим, за исключением того, что выглядел точно так же, как и раньше.

А потом, через несколько недель, я поступил с ней по-скотски. В общем, я просто больше с ней не разговаривал. Даже не знаю почему, но я ее больше не хотел. Я на нее не смотрел, мне было на нее совершенно наплевать. Я переключился на следующую девчонку. Я просто ею пренебрег. Она мне за это отомстила – написала мне письмо о том, что беременна, что я придурок, потому что не разговариваю с ней, и лучше бы мне с ней поговорить. Она и правда меня потрясла: я решил, что скоро стану тринадцатилетним отцом. Но это была просто злая шутка за то, что я вел себя как придурок. И я это заслужил.

Хотел бы я сказать, что она меня проучила, да только урок я не усвоил. Это вошло в привычку: я хотел какую-нибудь девушку, добивался секса с ней, а потом бросал ее и переключался на следующую. Не знаю, зачем я это делал, – может, мне просто нравилось бросать себе вызов? Может, это как с чипсами «Принглс» – попробовав раз, ем и сейчас? У меня было много девушек, которые сначала были по уши меня влюблены, а потом приходили к выводу, что я урод. Я считал себя крутым, потому что заполучил всех этих девчонок.

Была пара девушек, Тоуни и Миранда, которые нравились и мне, и Дику. Тоуни общалась с нами обоими, но ни одного из нас не считала своим парнем. По ночам я тайком выбирался из дома и шел к ней. Она выходила на улицу, и мы целовались. Однажды она позвонила мне днем, чего никогда не случалось: «Йоу, приходи». Я подумал, что здесь что-то не так, но всё равно сел на велик и поехал.

Как только я добрался до дома Тоуни, на меня набросились Чаки и его старшие друзья. Кто-то оглушил меня и сбил с ног. Меня пинали ногами, а потом кто-то поднял меня и ударил лицом о сетчатый забор. Дик просто стоял и смотрел на это, что разозлило меня еще больше, чем если бы он меня сам побил. Нужно было рассказать ему, что у нас с Тоуни, но я же не думал, что она его девушка. Очевидно, он был с этим не согласен. И она сама меня подставила, что меня вообще поразило. Больше я не разговаривал ни с Диком, ни с Тоуни, ни с Чаки. Когда я оказался на месте того, кого лупит Чаки, он уже скорее походил на психопата, чем на храброго задиру. Главное, что я вынес из всего этого, – нужно тщательнее выбирать, кому доверять. Или, может, вообще никому нельзя доверять.