Паола Чони - Горький-политик

Однако в последнее двадцатилетие многие публикации, посвященные Максиму Горькому, касались политических аспектов его биографии, в то время как интерес к его литературному творчеству значительно сократился [2] В Италии произведения М. Горького, за редчайшим исключением, больше не переводятся. В 2017 году вышло новое издание романа Мать, (Editori Riuniti University Press, Roma 2017) спустя десятилетия после последнего перевода. . Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни – например, поддержка сталинской культурной политики, или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его произведений.

Как справедливо пишет Л.А. Спиридонова: «Горькому не прощали, да и теперь не прощают, искренней увлеченности идеями социализма, связи с партией большевиков» [3] Спиридонова Л.А. Настоящий Горький: мифы и реальность», M. 2013. C. 6. и «до сих пор жизнь и творчество писателя трактуют тенденциозно и необъективно, подкрепляя свои суждения высказываниями И. Бунина, Б. Зайцева, В. Набокова, З. Гиппиус, Д. Мережковского, А. Солженицына и многих других» [4] Там же. C. 29. . И все же помня о том, что Пастернак назвал Горького «гигантом», мы не можем ставить крест на его писательской и интеллектуальной деятельности. В первое тридцатилетие XX века Горький находился в центре политической борьбы, и пользовался значительным влиянием в этой сфере. Он был знаком с крупнейшими представителями европейской интеллектуальной элиты и являлся для них культурным ориентиром. Среди его корреспондентов мы обнаружим таких важнейших мыслителей того времени, как Б. Шоу, Р. Роллан, А. Франс, Г. Уэллс, Б. Брехт, Л. Барбюс, К. Каутский, Б. Кроче – и это лишь несколько примеров. Кроме того, он активно общался с главными фигурами на политической сцене в России. Горький неустанно занимался издательской деятельностью (стал основателем издательств, книжных серий, газет), боролся за спасение человеческих жизней и сохранение культуры. Часто положительные стороны его деятельности, его щедрость оставались незамеченными у исследователей, которые обращали большее внимание на его «поддержку» Сталина.

Последние годы его жизни были предметом наиболее пристального изучения, именно они определили точку зрения, с которой теперь рассматривается весь его творческий путь [5] См. Rolet S. Le phénomène Gorki. Le jeune Gorki et ses premiers lecteurs, Lille, 2007. . Однако, если мы рассматриваем какую-либо картину и концентрируем наше внимание на каком-то отдельном фрагменте, то общее впечатление от картины полностью искажается. На самом деле, чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз изучить его политическую биографию: от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до открытия Каприйской школы. Идеи Богданова о пролетарской культуре и теории Луначарского о превращении социализма в религию (богостроительство) наложили отпечаток на всю биографию писателя и оказали решающее влияние на его политическую деятельность. Как мы знаем, идея богостроительства, которая будет художественно осмыслена Горьким в повести «Исповедь», встретила решительное противодействие со стороны В.И. Ленина, но была возрождена в период сталинизма и стала действенным инструментом власти в руках советского диктатора. Теории Горького и Луначарского, их светская религия, основанная на идее перерождения человечества через революцию, предоставили в распоряжение Сталина верное средство для оправдания культа личности, как элемента иного, более масштабного культа (разумеется, светского и рационалистического), выражавшегося в ритуалах и церемониях, которые не слишком отличались от обрядов традиционных религий. Таким же образом, основания пролетарской культуры, после серьезного пересмотра и очищения от изначально присущей им стихийности, стали частью идеологического арсенала новой советской власти. Но Горький был нисколько не виноват в этом перерождении его идей. Как и многие интеллектуалы того времени, писатель верил в утопию коммунизма, не представляя себе всех рисков развития сталинизма.

Только определив место Каприйской школы в истории большевизма, глубоко изучив теории, легшие в основу этого начинания, можно понять ту неоднозначную роль, которую сыграл Горький в политической борьбе начала тридцатых годов XX века. Так, свою речь на I Съезде советских писателей, получившую одобрение Сталина, Максим Горький взял из собственного эссе, запрещенного к публикации Лениным в 1908 году. Это один из фактов, доказывающий, насколько каприйский опыт глубоко повлиял на формирование политических взглядов Горького. В любом случае, создание Каприйской школы вовсе не было, как многие считали, «заигрыванием интеллектуалов»: напротив, теории, породившие это начинание, являются неотъемлемой частью истории европейского марксизма, его противоречий и искажений. Сегодня настало время заново изучить ту полемику, которая развернулась в среде русских социал-демократов начала века, проанализировать разногласия между разными теоретиками и, самое главное, переосмыслить роль Горького. Реконструкция политико-интеллектуальной биографии Горького, необходимая для выяснения причин многих его решений, призвана вернуть писателю место, которое по праву должно принадлежать ему в европейской культуре, и исправить историческую несправедливость.

Методологически данное исследование стало возможно благодаря тому, что сегодня в оборот вводится большое количество новых сведений. Такое расширение научной информационной базы непосредственно связано с перестроечными процессами в России середины 1980-х годов. Отсутствие исторической достоверности в трактовке феномена М. Горького в советскую эпоху во многом обусловлено тем, что большой массив архивных документов был закрыт для широкого исследования. В силу этого приоритет во многом принадлежал европейским ученым, которые пользовались зарубежными архивами, где хранились статьи и письма М. Горького, запрещенные в Советском Союзе, а также воспоминания представителей русской эмиграции, в том числе В.Ф. Ходасевича, Н.Н. Берберовой, E. Д. Кусковой, Т. Алексинской и др. Это давало возможность западным ученым приходить к выводам, в корне отличным от тех, которые выражала советская официальная наука.