Евгений Додолев - «Машина времени». История группы. Юбилейное издание

– Нет, слава Богу, в те времена доставать наркотики могли только очень избранные люди. Не знаю, мы не баловались, Бог миловал. Слава тебе, Господи. Портвейна хватало вполне.

И не хипповали.

В школе у нас таким хипповским образом был Мичурин. Иван Владимирович Мичурин. Преобразователь природы. Это было с подачи моего старшего брата, я принес Мичурина, мы очень быстро научились с Макаром его рисовать. Это был наш такой хипповый идол. Человек, который выращивал яблоки, разные ягоды, новые сорта. Вот нам казалось, что он и есть тот самый человек, который соединяет человечество с природой. Немножко это стеб был, конечно… Мы провозгласили его величайшим из великих.

– Возможно, сыграло роль и то, что у «Битлз» – яблоко, их компания Apple.

– Нет. У них яблоко появилось позже, чем у нас; мы школьного Мичурина в пятом классе прошли и забыли. А потом возродили уже в виде такого главного хиппи, который противостоит всей этой бумажной карьерной рутине… Занимается человек прекрасным делом, яблоки выращивает. Мы слагали про него легенды.

У меня заявление. Все готовы?

Я хочу так сказать: я не хиппи. Вот вообще!

Я – сапер! Я реализую свою военную специальность саперную, которую я получил в архитектурном (у нас была военная кафедра). И я страшно благодарен этим преподавателям (я их всех прекрасно помню, еще дедов-фронтовиков настоящих, которые нас учили), за то, что я получил специальность, я ее отработал полностью. С чистой совестью. То есть на мне этих мин, снарядов всех систем и калибров, которые я нашел и уничтожил, вместе с моими ребятами – огромное количество.

– Андрей на военной кафедре как-то себя проявил?

– Нет, он к тому времени перешел на вечернее…

– А с другими группами взаимоотношения какие были?

– Мы репетировали в Доме культуры энергетиков вместе с Градским, у которого тогда была группа «Скоморохи», это – Саульский, Фокин, Градский.

– Респект имел место?

– Еще бы! Как пел Градский, как пел Макаревич… да и сейчас поет. Или как играл на барабанах Фокин, и как я. И Саульский был музыкант, конечно. Но… Я не помню, чтобы было какое-то там высокомерное отношение с их стороны, настолько по-товарищески.

Было очень много, я помню, тогда замыслов: собрать лучших музыкантов – взять лучшего вокалиста, лучшего гитариста, лучшего ударника… Лучшего клавишника. И будет лучшая группа в мире.

– ?!

– Разумеется! В мире, конечно!

Но все-таки тогда, если не умом, то чем-то другим мы чувствовали, что сила группы не в том, что она лучше всех поет, играет и барабанит.

– А в чем?

– Вот не знаю, в чем! В том, что у нее вот это получается как-то, что она чем-то объединена.

– Кто-нибудь думал тогда о том, чтобы стать профессиональным музыкантом?

– Такие планы появились позже, когда я уже ушел. Я ушел как раз в тот момент, когда понял, что назревает решение: либо заниматься работой, либо только музыкой, потому что это очень много времени стало отнимать – и репетиции, и какие-то поездки… Соответственно, бросить все остальное.

– И кто тебя заменил на барабанах?

– Капитановский Макс.

– Вы с ним были знакомы?

– Они репетировали там же, «Удачное приобретение». Мы, в общем, давно были знакомы. Все знали друг друга.

Еще какие-то пионеры там играли с нами, местные, «энергетики». Мы сами ведь к энергетике не имели отношения. Как вообще мы там оказались, я не помню.

– А разве Градский имел?

– Градский не имел никакого отношения! Там, видимо, был директор – позитивный человек, Михаил Михайлович.

– Первое поколение ведущих московских групп, это, конечно же, и «Сокола», и «Скифы»…

– Ходили, слушали. Но была странная штука, «Скоморохи» ведь тоже пели несколько песен своих на русском. То есть там и сама песня «Скоморохи» была, и «Синий лес до небес»… Но чего-то не хватало, чего-то не получалось. Мне кажется, что у Макаревича у первого начало легко получаться накладывать, просто связать русский язык с бИтом, – тогда говорили бит, между прочим, не рок. И это получилось естественно, органично. Одна из первых песен была – «Дом». «Где-то в лесу дремучем…». Я помню, Градский ее просил. Не дали. «Отдайте!». Мы сказали: «Извини, нет».

И играть было легко, и стучать можно было громко! И хорошо ложилось. Это ни у кого не получалось. Это был бит, безусловно бит, и легко ложился русский текст.

То есть какой-то должен быть прорыв наступить.

Это сейчас ясно, что любую песню, – как Гарик сыграл «Я милого узнаю по походке», – любой текст прекрасно ляжет в этот самый бит. Надо только понимать, что это другой бит… Не такой как She loves you (одна из пяти песен The Beatles, которые в апреле 1964 года одновременно занимали пять верхних строчек в американском национальном хит-параде – Е.Д. ), а немножко другой, кондовый такой, тяжелый. Ну, чуть изменить. Мне кажется, у Макаревича все-таки это у первого получилось. Потому что все остальные пытались взять схему и попытаться ее перевести. И не получалось! Потому что русские слова не влезают туда.

Капитановский очевидным образом пародирует обложку альбома Ram Пола Маккартни

– В трактовке Евгения Маргулиса»:

«В то время на безрыбье надо было кому-то стать первым. Вот Макаревич и стал. Из всех телеящиков страны тогда совсем другая музыка звучала, а когда люди услышали его – их кольнуло».

И если ты понял, что это, в принципе, прорыв, почему ты ушел?

– Я ушел, потому что у меня сил не хватало. То есть нужно было уже играть профессионально, любительский уровень заканчивался. Какое-то время можно было играть вот так вот, лажаясь, и ничего, проходило. А дальше нужно было переходить уже на другой уровень.

– Изначально было понятно, что Андрей – лидер? Или у них с Кавагое, как гласит мифология, были партнерские отношения, и не было понятно, кто, собственно, номер один?

– Да нет, диктаторства со стороны Макаревича не было. Все-таки решалось коллегиально.

– А ты помнишь момент, когда появился Кутиков?

– Помню. Это когда нашего первого басиста, Мазаева Игоря, забрали в армию. Он тоже был нашим с Макаревичем одноклассником.

– Кутиков уже сочинял тогда?

– Предлагал какие-то мелодические ходы, а слова всегда писал Андрей.

– А ты пробовал сочинять?

– Я не сумел… Однажды он принес мелодию, сыграл, а я вдохновился, думаю: дай-ка я сочиню на нее слова… Я пыжился-пыжился и ничего не сочинил. Какую-то белиберду, даже не помню. Ну, короче, у меня не получилось. Это не так просто!

– Маргулис – познакомились при каких обстоятельствах?

– Я помню, как Макар привел его ко мне в гости, в дом.

– А, то есть вы с Андреем продолжали общаться все это время?