Ин Лебедев - О себе и не только. Автобиографическая проза

Сучан (ныне Партизанск Приморского края). Мама вместе с нами.

В 1927 году в Сучане родилась моя сестра Мирра. А уже в 1930-м, 14 апреля, родились мы, двойняшки, – я и мой брат Радий. Все трое мы были наречены новыми именами. В тридцатые годы течение на новые имена уверенно набирало силу. Каждый десятый родившийся получал мудрёные имена, такие как: Владилен, Сталинина, Тракторина, Октябрина, Гелий и т. д.

Город Ворошиловск. Мама со мной и Радиком, рядом соседи.

После рождения я был очень слабым, больным ребенком. Болезни меня преследовали до призыва в Советскую Армию.

Город Гродеково, 1935 год, второй слева я, рядом отец, мама и соседка.

В 1933 году родители переезжают на другое место жительства – сначала в город Лесозаводск, затем – в Уссурийск. И последний пункт – город Гродеково (Пограничный). Отец за три года, вплоть до февраля 1936-го (до момента ареста и высылки), работал в газете «Штурм» – ответственный редактор; зав. сельхозотделом областной газеты «Коммунар» (Ворошиловск), затем – ответственный редактор районной газеты «Приграничный колхозник» (Гродековский район).

Чуть не обернулся бедой наш семейный поход на речку Уссури в Лесозаводске. Все мы оказались на берегу реки как отдыхающие. Отец отошёл по работе на полчаса, а мы с братом решили зайти немного в воду. Тут один из нас проваливается в омут, второй – к нему инстинктивно на выручку. Мгновение – и нас обоих захватил бурный поток. Мама, естественно, в панике. Она не сразу заметила, что мы куда-то исчезли. Спасло то обстоятельство, что река на некотором расстоянии оказалась с перекатами и мелкой. И вечная память тому, кто тогда нас спас. Неподалеку оказался какой-то мужчина. Мама рассказывала, что никогда в последующей жизни не переносила большего шока, чем тот.

Возвращаясь к образованию отца. Откуда при таком-то образовании такие литературные способности, журналистский талант? Я думаю – от его отца (моего деда). Забегая вперёд, так и хочется «переложить вину» на гены. Видимо, так оно и есть. Теперь уже «писцами» стали четыре поколения Лебедевых: дед, отец, я и сын Михаил (ныне журналист).

Все трое, сестра и мы с братом, росли любознательными детьми. Так как сестра была старше нас, она-то и приносила в дом первой новые книжки, игрушки. Жили мы всегда бедно. В квартире было всё самое необходимое в ту пору: кровати, конторский шкаф для одежды и белья, обязательно – этажерка с книгами. На Дальнем Востоке во всех квартирах, где бы мы ни жили, был телефон. Видимо, работникам газет этот аппарат (а он в то время был объёмным настенным прибором) полагался. Телефон на дому очень часто оказывался «скорой помощью». Для меня очень часто вызывали врача. Своевременное лечение в ту пору положительно сказалось в дальнейшем на моем здоровье. Может быть, только поэтому и живу уже более 80 лет! Разумеется, отец как бывший медработник также занимался моим лечением.

С февраля 1936 года жизнь нашей семьи начинается уже с нового листа. Политические репрессии не обошли и нас. Как-то ночью являются к нам несколько человек и предлагают родителям за часы собрать вещи и отправиться вместе с ними. Затем нас привезли в Уссурийск, где и формировался эшелон с репрессированными.

В течение какого-то времени был все-таки сформирован эшелон из вагонов-теплушек. Потом нас везли в неизвестном направлении. Мужчины – в вагонах за колючей проволокой и с конвоем. Семьи с детьми, стариками – в том же эшелоне, но отдельно от мужчин и без конвоя. Время зимнее, в теплушках было очень холодно. Изредка теплушки отапливались, когда на станциях удавалось запастись дровами или углём.

До места ссылки ехали около двух месяцев. В самый холодный период зимы мы следовали с востока в Среднюю Азию. Те сибирские морозы невозможно забыть. Конечным пунктом нашего следования в ссылку была станция Велико-Алексеевская (ныне Бахт). Для дальнейшего проживания – отбывания в ссылке – мы с семьей оказались в Каучуксовхозе №12 Пахта-Аральского района Южно-Казахстанской области. Родителям была предоставлена работа сразу на второй день прибытия.

Фото. 1936 год позади. Наступает относительно нормальная среднеазиатская жизнь.

Отец принят фельдшером в совхозную больницу. А мать вновь работает секретарём-машинисткой. Дата устройства на работу – 8 апреля 1936 года. Вот и получается, что добирались до места назначения ровно два месяца.

Сестра Мирра в сентябре идёт в школу во второй класс. Впереди у нас с братом два дошкольных года. И мы с ним почему-то около двух лет ходили в совхозный детский садик. А так как мы были детьми общительными, вскоре обзавелись друзьями.

Каучуксемсовхоз №12. Совхозный детский лагерь.

В том возрасте мы не замечали недружественного отношения к нам, ссыльным. Уже потом, в школьные годы, мы стали понимать, что другого отношения и не могло быть, так как большинство работавших в совхозе – такие же репрессированные.

Местный детский лагерь комсомольцев, пионеров, октябрят и «мелочь» беспартийная.

В их числе русские (из раскулаченных), корейцы и даже китайцы. В совхозе отец находился под надзором ОГПУ (Объединенного государственного политического управления). Под их оком, оказывается, были все бывшие большевики-коммунисты.

Совхозная «злита». В первом ряду средний в белой фуражке – мой отец, Справа у стойки – мама.

К числу совхозной элиты относилось немного людей из примерно 800 жителей: главный бухгалтер Торопкин В. Н., главный агроном Панфилов В. А., мой отец, мама и директор школы Чен Александр Николаевич. Практически на них и держалась вся общественная работа. Отец, имеющий опыт клубной работы по Виннице, постоянно что-то организовывал. И, надо сказать, до войны жизнь совхозников вне работы была занята какими-то интересами: работал драмкружок, кружок народных инструментов. С этим коллективом выезжали в соседние колхозы: им. Чкалова, Политотдела и Пограничный. Даже была футбольная команда.