Яков Фрейдин - Взгляд со Стороны. Избранные Рассказы

Тут я и вспомнил свой давнишний разговор в токийском баре. Ведь не соврал пьяный антисемит: Беата, Лари, и некоторые другие евреи действительно приняли участие в создании современной японской конституции.

Дело было так. Когда закончилась война с Японией, я служил на Тихоокеанском Флоте. Наша часть стояла на Филиппинах, в Маниле. После атомных бомбардировок наступил мир и у всех было чувство, что наша работа окончена, мы были тут больше не нужны и мечтали о возвращении домой. Я уж два года как не видел мать и отца, скучал… Перед тем, как попасть во флот, я закончил юридический факультет по специальности международного права. Впрочем, на войне были нужны не юристы, а солдаты, вот я и воевал. Когда в Маниле меня вызвал мой начальник и сказал, что на следующей неделе меня демобилизуют и я смогу с очередным транспортом отправиться в Америку, я и обрадовался, и огорчился. Конечно, рад был, что скоро попаду домой, но стало немножко грустно, что вот уеду из Азии, почти ничего кроме своего корабля и Манилы толком не повидав.

После войны наши моряки на Филиппинах жили словно на курорте. Гуляли, развлекались как могли. Мы были освободители, и местное население к нам хорошо относилось. Работали ночные клубы, бары, филиппинские девочки к американским матросам были куда как приветливы. Но война кончилась, и пора было по домам. После разговора с боссом тем же вечером мы с друзьями устроили прощальную вечеринку в местном баре. В разгар застолья к нам подошёл американец в штатском. Мы его в этом баре видели раньше, но знакомы не были. А тут он подошёл, чокнулся с нами и пожелал счастливого пути домой. Сказал, что он американский адвокат, здесь в Маниле у него свой офис, но он его закрывает и тоже на днях уезжает. Только едет не домой в Америку, а в Японию, так как получил приглашение поработать при штабе генерала Мак-Артура. Тут я сказал, что мы с ним коллеги, я тоже адвокат, и я ему завидую, что он едет в Японию – страну Восходящего Солнца, которую я давно мечтал увидеть. Он хлопнул меня по плечу и ответил, что нет проблем – если мне интересно, он свяжется со штабом и про меня расскажет. Им как раз сейчас нужны американские адвокаты. Действительно, через пару дней меня опять вызвал мой босс и сказал, что если я хочу, то могу поехать в Японию и как вольнонаёмный адвокат поработать пару месяцев при главном штабе оккупационных войск. Вот так я оказался в Токио. Это был январь 1946 года.

Токио после войны выглядел просто ужасно. Массивные бомбардировки и страшные пожары превратили город в сплошные развалины. Выжившие горожане ютились в убежищах, проводили дни в поисках еды. Командование союзных оккупационных войск располагалось в роскошном здании бывшего страхового агентства Даи-Ичи, что напротив императорского дворца. Думаю, во время бомбардировок был дан специальный приказ, чтобы на этот район бомб не бросать. Меня определили делать вспомогательную работу под началом подполковника Мило Роуела (Milo E. Rowell), заведующего юридическим отделом штаба. Его группа из двадцати пяти человек работала над новой конституцией для Японии. Там я и познакомился с Беатой Сирота. Ей тогда было всего 22 года, она была умна, элегантна и выделялась какой-то библейской красотой. В оккупационных войсках в Японии служило всего-навсего 60 женщин: машинистки, секретарши, медсёстры – на почти 350 тысяч мужчин. Можете себе представить, какими глазами на неё смотрели наши парни! Беата работала в юридическом отделе как лингвист. Она свободно владела английским, немецким, русским, французским, испанским и японским языками.

Генералу Мак-Артуру доложили, что японское правительство тоже работает над своей новой конституцией и потому он дал нам всего одну неделю на окончание нашего варианта. Поначалу у него с президентом Трумэном по этому поводу были серьёзные разногласия. Президент требовал, чтобы императора Хирохито судили как военного преступника и устроили ему и его подручным что-то вроде Нюрнбергского трибу нала. Эта банда, конечно, заслуживала сурового наказания за свои жуткие преступления против населения Китая и военнопленных. Вот, например, у них в лагерях для пленных американцев и наших союзников было такое самурайское развлечение – одним взмахом меча сверху донизу разрубить стоящего человека на две одинаковые половинки. Прямо скажем, спорт не для слабонервных…

Трумэн планировал держать в Японии большой контингент оккупационных войск, как в Германии. Однако, командующий Мак-Артур был против, он хотел отправить американцев домой, а японцам дать возможность самим выбрать политическое устройство своей страны, но на демократической основе. Он понимал, как глубоко они привязаны к своему императору, и суд над ним принесёт больше вреда, чем пользы. Поэтому он приказал нашему комитету сохранить в конституции императора, но оставить ему только церемониальную роль. Черт с ним, пусть живёт. Дружеское отношение к нам населения важнее наказания одного негодяя. Впрочем, кое-каких военных преступников всё же отправили на виселицу. В конце концов, президент с генералом согласился и императора не тронули.

Чтобы не начинать с нуля, сперва мы взяли за основу, действующую с 19-го века японскую конституцию Мейджи. Беата нам её перевала и все поняли, что это совершенно не годится – надо всё полностью переделать. Тогда генерал Уитни (Courtney Whitney), заместитель Мак-Артура, предложил в качестве образца подобрать что-то из недавней истории. Ну, где найти в сожжённом Токио тексты конституций других стран? Однако Беата нашла – она разыскала хранилище публичной библиотеки, которое чудом уцелело в огне войны.

Военное удостоверение Беаты Сирота

Местные японцы ей очень в этом помогли – она их очаровывала своим безупречным владением языком, что для иностранца было большой редкостью, аристократическими манерами и тонким пониманием японской психологии. Там в хранилище она раскопала тексты конституций США, Веймарской Республики в Германии, Советской России, Испании, и ещё некоторых других государств. Она всё перевела на английский и работа закипела. Мы их проанализировали и сравнили. Американская конституция нам не очень годилась – слишком старая и с множеством поправок. Советская была более современная, но уж с очень обтекаемыми формулировками, что позволяло двусмысленные интерпретации её положений – как хочешь, так и верти. Ну вот, к примеру, там сказано, что граждане имеют право на труд. Это как понимать? Безработица – это что, нарушение закона? Никого нельзя увольнять? Каждого обязаны обеспечить работой? Если да, то какой? Концлагеря и Гулаг тоже работа согласно их конституции – так ведь тоже можно понимать. Нет, в конституции всё должно быть однозначно, без двусмысленностей. У нас в комитете решили, что самая подходящая – это конституция Веймарской Республики, её и вяли за основу. Мы работали день и ночь, всё писали по-английски, а потом переводили на японский. Беата прекрасно говорила по-японски, но не знала многих юридических терминов и специальных иероглифов, поэтому к работе привлекли ещё и японских юристов.