Иван Жидков - Черчесов: Стани, Стас, Саламыч

Но фотомастер уже ожесточился.

– Ну а что он из себя строит?! Мог нормально сказать: «Нет, извините, не могу. За книжку спасибо». А то все так подал, как будто мы – роща, но должны расступиться. Да ну…

Реакция Левшина была мне понятна. Спустя годы я встречу еще десятки людей, подобным образом реагирующих на поведение Черчесова. Но тогда мое отношение к произошедшему можно было сравнить скорее с безостановочным пожатием плеч. Футбольному журналисту часто приходится сталкиваться с неприятием и даже хамством. Но это было что-то другое. Мне было интересно, почему он так себя ведет…

Через три месяца после назначения в сборную России Черчесов решил неофициально поговорить с прессой. Удобный ресторан на кольцевой ветке располагал к быстрому планированию поездки в Москву. В ожидании тренера мы с коллегами нервно шутили – юмор, особенно черный, превращает в черепки любое напряжение. Не знаю, как другие, но я вспоминал свою первую встречу со Станиславом Саламовичем, напрочь забыв о воспоминаниях детства и о вратаре «Локомотива», стучавшем шипами бутс по штангам на старом черкизовском стадионе. Наконец он появился. С какой-то громкой шуткой. Театрально раскинув руки. Отпустив карикатурные комментарии в адрес каждого. Все настолько гротескно, что не могло быть правдой. Внутренне я застыл, ожидая, что последует дальше.

Это потом, когда Россия досадно проиграет в серии пенальти Хорватии четвертьфинал чемпионата мира и здоровенный журналист будет спрашивать Черчесова, почему он недоволен первым таймом, я обращу внимание не только на бешено дергающиеся зрачки тренера, но и на то, что он парню практически по плечо и сжигает того взглядом снизу вверх. Вспомню, что на той самой встрече я первым делом стал изучать руки Черчесова, чтобы понять, чем этот человек ловил мячи в сборной России, в «Спартаке», в клубах Германии и Австрии так, чтобы становиться чемпионом, попадать в сборную мира, выходить из группы Лиги чемпионов в девяностые без единой потери очков, когда у России не было ничего, кроме «Спартака». Меня ждало еще одно открытие – если вы думаете, что у этого вратаря вместо рук грабли для уборки листьев или снегоочистительные лопаты, то ошибаетесь. Обычные руки. Может, даже слишком интеллигентно компактные для этой профессии. И остается только догадываться, как много нужно было над ними работать, чтобы под, над и между ними проходило как можно меньше мячей.

После видеосюжета из Сочи, где Черчесов откровенно пожалел коллегу в одну из самых сложных минут в своей карьере (он до сих пор считает, что команда должна была идти к медалям чемпионата мира), я решил проверить его рост. Оказалось, мы одинаковые – 184 сантиметра.

Так почему, когда Черчесов появляется рядом, возникает ощущение, что пришел Кинг-Конг? Как нужно верить в себя, чтобы создавать этот оптический обман?

Не сказать, что и первая полноценная беседа с Черчесовым сложилась легко. На мои вопросы по поводу перспектив в сборной России Константина Рауша и Вячеслава Караваева, он ответил в стиле «да потому!». Меня это не устроило, и я долго бурчал себе под нос. Что уж там: прокручивал в голове эту реакцию по меньшей мере до тех пор, пока не доехал до аэропорта. Дисциплинированный универсальный игрок, даже если его техника несравнима с тем, что может Жирков (по футбольным меркам, игрок пенсионного возраста), часто способен помочь остальным подтянуться тактически и вывести партнеров на иной уровень объема работы. По состоянию на осень 2016 года привычки играть в высоком темпе сборной не хватало категорически. Как однажды сказал сам Черчесов, «одно дело – ехать по двору со скоростью пять километров в час, чтобы никого не задавить, и другое – выбраться на автобан». Но это было позже. В ноябре 2016-го я еще не был готов к тому, что вместо быстрых слов стоит ждать долгого дела. Ехал в аэроэкспрессе и думал: «Что он себе позволяет?» По сути, в тот момент у меня было два пути: изобразить смертельную обиду и встать в оппозицию (что многие и сделали вплоть до чемпионата мира) или пробиться через странную завесу и увидеть что-то, чего нельзя постичь по первому впечатлению.

– У всех свои маски. Это называется психологической защитой, – комментирует спортивный психолог, доктор медицинских наук, заведующий лабораторией социальной и когнитивной психологии Института медико-биологических проблем РАН Вадим Гущин. – У предшественника Черчесова в сборной маски другие. Причем, я считаю, не самые удачные для работы с командой, с футболистами. Зато они прекрасно подходят для общения с журналистами. Я неоднократно говорил: Леонид Викторович – милашка и заумник, который любого корреспондента запросто обаяет и добротным материалом для публикации обеспечит. Черчесов не склонен все разжевывать неспециалистам, и он отнюдь не милашка. Иногда, наоборот, агрессивен, вызывающ. Но это его оружие, оно лучше подходит для его профессии, в непростой педагогической работе с людьми не самой высокой вербальной культуры. Футболисты, в отличие от журналистов, «академий не кончали».

В идеале – чем у тренера больше масок для общения, тем он талантливее и тем ему легче достучаться до разных людей. У великого Тарасова этих масок было множество… Когда их одна или две – этого недостаточно, не для всех случаев воспитания подойдет. При этом важно, какая именно маска используется чаще. Та, что доминирует у Черчесова, принципиально важна именно для работы со спортсменами. Как и солдаты на поле боя, игроки не должны видеть, что их главнокомандующий в чем-то сомневается, что он излишне мягок и способен в трудный момент проявить слабость, сдаться, занервничать. Если они это видят, как у нас было не так давно, на Евро, – конец. Оттого базовая реакция Черчесова на критическую ситуацию достаточно агрессивна. В общежитии это, быть может, не очень приятно, но зато принципиально важно в бою. Лучше нападать, а не замирать в ужасе, тем более не убегать.

Бой предстоял тяжелый. Неизвестно, что на самом деле думал Виталий Мутко, соглашаясь назначить во главе сборной Черчесова, но как минимум был нужен человек, который не согнется. Когда Черчесова забрасывали – в том числе и я – вопросами о том, почему в команде нет того, другого и третьего (притом, что как минимум первые полгода тренер смотрел всех возможных кандидатов в сборную, кто был готов на тот момент), забывали или, скорее всего, не думали о том, что у него не было двух лет. В 2019-м он мог оказаться в «Спартаке» (у Карреры все еще только началось, чтобы играть в Бубнова), «Зените», «Кайзерслаутерне», «Халле». А чемпионат мира грозил его прихлопнуть через год, и тренер бился за свое реноме так, как считал нужным. Уже через несколько месяцев после той встречи Жирков действительно оказался одним из самых острых игроков на Кубке конфедераций, сумев даже выполнить особое задание с Португалией, уйдя вперед, чтобы сконцентрировать силы на главных, немного подзабытых умениях. И то, что в игре с Мексикой удалили именно его, лишило сборную России эффективности в атаке процентов на тридцать. Точно так же Черчесов сделал ставку на играющего справа Самедова, под которым, если что, был набравший наконец-то форму Смольников. Ставка то работала, то нет, но состав привык к Александру, соответствующему в первую очередь придуманному конструктору, и вряд ли был бы готов принять в тот момент даже Фернандеса. Не стал бы удивляться, если бы узнал, что тренер в 2017-м не настаивал на мгновенном внедрении бразильца. Те, кто смотрел футбол на Кубке конфедераций, видели, что у сборной есть идея. И главный тренер не стеснялся декларировать ее даже после прощания с домашним турниром на групповой стадии.