Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 8. Часть 12. Диалог и столкновение цивилизаций

После отъезда мастеров «аэродром» начинал зарастать сорняками, но оставались прогалины, там мы и стали гонять мяч. Однако наслаждаться почти настоящим футбольным газоном довелось недолго. На «аэродроме» появлялись шайки подростков, которые жгли костры, пили и играли в карты. Какое-то время они на нас не обращали внимания, но однажды предложили сыграть в футбол. Мы с малоприреченцами выставили объединенную команду, которая легко переиграла соперников. Те немедленно полезли в драку, им на подмогу бросились члены других шаек. У некоторых в руках были палки, блеснули на солнце и лезвия ножей.

Больше на «аэродром» мы не ходили, тем более что вскоре в этом отпала надобность. Почти все игроки нашей команды записались в футбольную секцию ДСШ. Занятия проводились на единственном стадионе города, который был расположен в десяти минутах ходьбы от нашего дома и рядом с главным пляжем – Ривьерским.

Тренировал юных футболистов Петр Исаевич Гаврилов (будучи греком, позднее он сменил фамилию на Гаврилиади). Это был настоящий энтузиаст своего дела, жесткий, крикливый, но любивший мальчишек и футбол до беспамятства. Он пользовался непререкаемым авторитетом у подопечных и воспринимался как величайший знаток футбола. Я и сейчас вспоминаю его как тренера с большой буквы, и порой мне кажется, что, возьми Петр Исаевич футбольную сборную России в свои руки, она заиграла бы.

Петр Исаевич опытным взглядом сразу разбил новобранцев на два состава, первый – лучший, второй – похуже. Организовал двустороннюю игру, а затем стал дотошно вдалбливать в мальчишеские головы азы футбола. Учил останавливать мяч, пасовать, обводить, бить, открываться. Вскоре двум детским составам разрешили сыграть между собой укороченный (15 мин) показательный тайм перед встречей взрослых команд. Стадион был забит до отказа. Из кабинета директора, расположенного на верхнем этаже башни, за событиями на поле наблюдали и мои родители.

Я играл левого полусреднего, и лишь раз до меня дошел мяч. Ткнул его перед собой и помчался по левому флангу. Мчался недолго, мяч защитники отобрали. Отец дома подшучивал над моей невыразительной игрой. Я был очень расстроен, но на следующее утро прочел в местной газете хвалебное описание нашего поединка. «Зрители увидели на поле, – писала газета, – будущих мастеров отечественного футбола».

Я пришел в восторг. Оказывается, мы все-таки здорово играем в футбол и у нас блестящее спортивное будущее! И, действительно, кое-кто из моих ровесников впоследствии сделал неплохую карьеру. Сосед по дому и приятель Володя Морданёв, например. Он с самого начала выделялся в дворовой команде, играл технично, красиво, с этаким стрельцовским чувством превосходства. Из юношеского футбола Володю пригласили в команду мастеров. Просматривали его даже в московском «Спартаке» и наверняка оставили бы в команде, если бы не пристрастие парня к спиртному.

Другой сверстник, Джемал Силагадзе, закрепился-таки в столичном «Спартаке» и несколько лет выходил на поле за основной состав. В детстве его мастерство представлялось мне, да и не только мне, просто божественным. Отнять у Джемала мяч было невозможно, бил он точно и мягко, словно бросал рукой, в скорости ему тоже не находилось равных.

В моем сознании Джемал с сочинских времен оставался кудесником под стать лучшим бразильским игрокам, чьи имена гремели в конце 1950-х – начале 1960-х годов на весь мир: Диди, Вава, Гарринча, Пеле. Но когда я увидел Силагадзе по телевизору в рядах «Спартака», понял, что детские восторги были все-таки преувеличенными. Смотрелся он на фоне лучших мастеров СССР середнячком.

Что касается меня, то я из футбольной секции ДСШ ушел. Надоело сидеть в запасе, да и появились другие увлечения. Но в школе продолжал гонять мяч. Играли мы на баскетбольной площадке перед школой. Опоры баскетбольных щитов служили воротами. Бегали прямо в обычной одежде, пачкая ее до безобразия. Но это еще полбеды. Хуже было то, что рядом с баскетбольной площадкой шла асфальтированная дорожка в здание школы. Как только там появлялась очередная учительница, мяч по какой-то необъяснимой причине летел (словно управляемая ракета) в ее сторону и обязательно находил голову дамы. Особенно доставалось молоденькой учительнице литературы. Как минимум 5–6 попаданий в нее до сих пор стоят у меня перед глазами, причем дважды эти «мастерские» удары наносил лично я.

Разгневанное школьное начальство немедленно накладывало запрет на футбольные баталии. Тогда мы перемещались в холл на втором этаже школы, куда выходили классные комнаты. Играли теннисным мячиком, он тоже резво летал и поражал самые неподходящие цели: окна, люстру, нижнюю часть спины завуча. После очередных репрессалий перешли с теннисного мяча на яблоки, огрызки от яблок, спичечные коробки.

Кроме такого своеобразного мини-футбола практиковали и совсем уж экстремальные виды «спорта». Первым был так называемый жучок . Один из школьников становился к остальным спиной, заводил за спину руки и раскрывал прижатые друг к другу ладони. Кто-нибудь из игравших бил по ладоням и все, подняв вверх большой палец правой руки, начинали жужжать. Получивший по ладоням должен был догадаться, кто его обидчик. Если отгадывал, то уступал опознанному свое место на «эшафоте».

На первых порах, как и положено, удары по ладоням ладонями и наносились. Но постепенно стали бить ногами, портфелями и всем чем попало, при этом устраивая между собой потасовку за право нанести удар. Таким образом, «жучок» выродился в очень вольную борьбу с участием одновременно 12–15 юношей. Доигрались мы до того, что раскрошили угол стены в классной комнате. Но не испугались содеянного, а, наоборот, принялись разламывать стену дальше.

Кончилось все тем, что учителя заперли нас в школе и держали до тех пор, пока туда не потянулись обеспокоенные родители. Их и заставили ремонтировать стену. Но мы так и не угомонились, выдумали себе новое развлечение.

Как только звенел звонок на перемену и учитель покидал класс, выпроваживали оттуда девчонок и затевали игру в «ловитки». Один гонялся за остальными, чтобы дотронуться до кого-то («запятнать») и передать «запятнанному» роль ловца. Бегали не только по полу, но и по учительскому столу и партам, переворачивая их со всем содержимым. Когда перемена заканчивалась, класс выглядел как поле битвы. Пол был усыпан разорванными учебниками и тетрадями, растерзанными портфелями, раздавленными ручками. Парты лежали на боку или вообще находились в перевернутом состоянии.

Как-то учитель, войдя в класс и увидев этот омерзительный погром, заметил: «Осталось только пройтись по потолку». Уже на следующей перемене данный трюк был проделан. Товарищи подняли меня и я, надев на руки туфли, сделал отчетливые отпечатки подошв на отштукатуренном потолке.