Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 7. Часть 10. Преодолевая трудности. Часть 11. Достижения и превратности судьбы

В мае 1993 года ректор О.Г. Пересыпкин сообщил, что собирается ехать послом в Египет и якобы внес мою кандидатуру на пост ректора. Получилось все совсем иначе. В Дипакадемии имелись люди, которые регулярно передавали в кадры МИДа компромат на Пересыпкина, обвиняли его в коммерческих махинациях. Упор делали на уже упоминавшийся частный вуз МАДИКС. Слушателей, мол, обучают в Дипакадемии, а деньги достаются учредителям МАДИКСа во главе с Пересыпкиным.

В конце концов доносы возымели действие. О.Г. Пересыпкина временно отстранили от занимаемой должности, в Академии появился и.о. ректора Сергей Каллистратович Романовский. Пересыпкина же вызвали на Коллегию МИДа для окончательного решения вопроса. Накануне заседания мне позвонил приятель – помощник замминистра по кадрам Кунадзе – и предупредил, что МИД собирается напустить на Дипакадемию прокуратуру. То есть тучи сгущались.

О.Г. Пересыпкин знал, что его собираются «топтать», но рассчитывал на поддержку многих, чуть ли не большинства членов Коллегии. Те, однако, подвели. Главы кадровой и финансовой служб министерства обрушились на ректора с нападками. Едкие реплики в его адрес отпускали заместители министра и руководители ряда подразделений. Только ректор МГИМО А.В. Торкунов дипломатично поддержал коллегу, выразил понимание трудностей, переживаемых Дипакадемией, как и всей высшей школой страны. Так же поступил и замминистра Б.Н. Пастухов.

Меня задели несправедливые упреки в адрес шефа. Получив слово, я рассказал о катастрофическом финансовом положении Дипакадемии, об усилиях Пересыпкина исправить это положение, о его популярности в коллективе. Министр Козырев слушал меня с выражением удивления на лице, а когда я закончил, воскликнул:

– Странное выступление проректора, Вы сами-то не причастны к МАДИКСу?

– Причастен, – признался я.

– А, ну тогда все ясно! Надо будет и с вами разбираться! – резюмировал министр и продолжал, – удивительное дело, за все время Пересыпкин ни разу не был у меня на приеме. Понимаю, что к министру не так просто попасть. Но вот ректор МГИМО Торкунов находит же возможности, приходит!

Козырев явно был задет поведением Пересыпкина, и не без оснований. И я, и мой коллега, проректор по кадрам Емельянов, давно уговаривали Олега Герасимовича встретиться с министром, но он отмахивался: что, мол, с мальчишкой встречаться! Пересыпкин не считал Козырева серьезной фигурой – ни с точки зрения дипломатического опыта молодого мининдел, ни по причине его прозападно-либеральной идеологии. К тому же Пересыпкина привечал оппозиционный глава российского парламента Р.И. Хасбулатов, которому даже приписывали слова: «Пересыпкин должен быть министром иностранных дел»! Возможно, Козырев знал о связях Пересыпкина с Хасбулатовым, и это усиливало недовольство министра ректором.

В общем, Пересыпкина официально освободили от должности, а Романовского назначили ректором. Я очень переживал, переживаю до сих пор – Олег Герасимович был хорошим начальником, такие редко встречаются.

Приведу здесь описание тех неприятных событий, которое содержится в книге самого Олега Герасимовича:

«На май 1993 года была намечена международная конференция на тему «Россия и арабский мир: перспективы взаимовыгодного сотрудничества». Был создан подготовительный комитет, в состав которого я был включен как специалист по арабским странам. Конференция состоялась 21–22 мая в «Белом доме», который в то время занимал Верховный Совет России. За столом президиума сидели Р. Хасбулатов, вице-президент Александр Руцкой, банкир Виктор Геращенко, саудовский бизнесмен Камель Ибрагим и др.

На следующий день в Дипакадемии появился заместитель министра по кадрам Георгий Кунадзе, который пришел на эту должность из Института востоковедения РАН. Был собран ученый совет, на котором он сообщил, что в МИД поступила информация о нарушении в Дипакадемии финансовой дисциплины и в этой связи для проверки назначается специальная комиссия, а ректор временно отстраняется от работы. Ученый совет безмолвствовал. Только профессор Владлен Сироткин, ныне покойный, открыто выступил в мою защиту, заявив, что причиной отстранения ректора являются политические мотивы.

В «Московском комсомольце» появилась статья, в которой говорилось, что ректор О. Пересыпкин создал в рамках Дипакадемии коммерческую структуру и имел в виду резко за ее счет разбогатеть. Действительно, я создал в Дипакадемии МАДИКС – Московскую академию дипломатической и консульской службы, которая планировала на коммерческих условиях учить всех желающих иностранным языкам, протоколу и другим тонкостям общения с иностранцами. Именно таким путем я считал возможным сохранить уникальный преподавательский состав Дипакадемии. Преподаватели, особенно языковых кафедр, получавшие мизерную зарплату, уходили в коммерческие структуры и частные учебные заведения, выраставшие как грибы после дождя. Перед нами стоял вопрос выживания, и МАДИКС, по моему мнению, помог бы пережить тяжелый период разброда и шатаний. Более того, МАДИКС создавался с разрешения руководства МИДа и еще не начал работать, поэтому упрекать меня вряд ли было возможно.

Отстранение меня от работы не прошло незамеченным. Оказалось, что я довольно известный в Москве человек. За время работы ректором я активно выступал в СМИ, писал книги, был членом Союза журналистов и Союза писателей, членом правления десятка Обществ дружбы с арабскими странами, выступал с лекциями в Москве и других городах. Группа послов арабских стран посетила МИД и просила разъяснять ситуацию: арабы показывали статью в лондонской газете на арабском языке «Аль-Хаят», в которой утверждалось, что ректора О. Пересыпкина убрали потому, что он как председатель Совета Императорского православного Палестинского общества потребовал от Израиля вернуть русские земельные участки и недвижимость. Появились статьи в мою поддержку в газетах «Правда» и «Труд». Совет ИППО выступил в мою защиту, и, наконец, я сам написал короткое письмо Б. Ельцину с просьбой восстановить меня на работе.

Руководство МИДа того периода не ожидало, видимо, такой огласки и решило пойти на мировую. В начале июля 1993 года меня пригласили в отдел кадров МИД России и предложили написать заявление с просьбой освободить от работы ректора Дипакадемии по собственному желанию и прекратить публичную полемику. В обмен обещали взять меня в центральный аппарат МИД России и ровно через два года отправить послом в хорошую арабскую страну. Я согласился.

Вскоре состоялось заседание Коллегии МИД России, на котором Г. Кунадзе нудно читал написанный кем-то доклад о финансовых нарушениях в Дипакадемии. Первым не выдержал замминистра Борис Николаевич Пастухов.