Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты

…Договорились с Натулей взяться по-настоящему за написание книги по Китаю. А Натуля параллельно продолжит работу над книгой по северокорейской экономике.

…С удовольствием читаем книгу царского дипломата Юрия Соловьева «25 лет моей дипломатической службы» – о годах, проведенных им в российских посольствах за рубежом. Первые главы посвящены Китаю. Читаешь и поражаешься, как ничего в этом мире не меняется. Та же вражда между сотрудниками посольства, те же межведомственные трения, тот же гегемонизм в политике, похожие на теперешние интриги в дипкорпусе и т. п. Хорошо описан быт иностранцев в Китае, взаимоотношения с местным населением, нравы и обычаи китайцев, политика России. Книга издана в 1928 году, сейчас такую, конечно, не пропустили бы.

…Прочли книгу дипломата Юрия Соловьева. Он служил в Китае, Греции, Черногории, Румынии, Германии, Испании. В книге нет выдающегося анализа эпохи, сенсационных открытий, но в ней масса интересного о той профессии и тех странах (Китай), которым мы тоже посвятили свою жизнь. Книга очень человечная, теплая, и когда прочтешь ее, возникает глубокая грусть о навсегда ушедших временах, людях, делах, грусть о человеческой судьбе и жизни. Сколь наше существование на этой земле скоротечно!

Книга настроила на творческий лад. Вот только в голову почему-то лезут американские воспоминания, переживаем, что не смогли отобразить на бумаге все то, что хотели и чувствовали. Может быть, когда-нибудь впоследствии?

…Периодически возникает сильное, щемящее, какое-то ностальгическое желание написать хорошую книгу. Но желание как неожиданно охватывает, также неожиданно испаряется. Ни за что пока не сажусь. Даже диссертацию делаю спустя рукава.

…Наташенька не покладая рук пишет аналитическую записку по отношениям КНДР с Китаем. Консультируется со мной. Одновременно продолжает разрабатывать тему северокорейской экономики, помогает мне с диссертацией по внешней политике КНР. Вспоминаем нашу книгу по США «Последний рубеж». Сожалеем, что ее так «обкорнали» редакторы. Хотели вложить в нее частичку своей души, но…

…Натуля сочиняет очередную записку: «Политика США на Корейском полуострове». Тема тоже серьезная и важная, и Наташа единственная, кто ее может осилить.

…Натуля наконец «добила» записку по отношениям КНДР с Китаем. Почти 50 страниц печатного текста! Вся история взаимоотношений начиная с 1949 года, в том числе спорные проблемы, которые держатся в секрете.

…За диссертацию взялся и в какой-то степени продвинул вперед третью часть. Надеюсь «добить» за эту неделю (работая по вечерам дома). Речь идет о самом первом, сыром варианте, совсем нескладном – просто подборки цитат, тезисов, мыслей. Но это главное. Когда «собью» всю работу в таком виде, тогда станет ясно, что оставить, а что выкинуть, куда что перебросить. Такое занятие надо в жизни иметь, оно заражает оптимизмом, отвлекает от неприятностей и переживаний, дает цель и перспективу, уничтожает депрессию.

Очень помогает Натуленька – подбирает и сортирует материалы, анализирует проблемы, дает советы по структуре диссертации и т. д.

…Со всей ясностью осознал, что написанные три книги – чушь, белиберда. Думал, завоюем известность. Какая там известность! Их никто и в руки не брал!

Для Натули наука была главным направлением трудовой деятельности, ну а я 1 августа 1985 года уже вышел на работу, из-за которой и был отозван на Родину из Пекина. Стал старшим референтом в Отделе ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран.

Уже попав в аппарат ЦК КПСС, я осознал глубину своей оплошности, когда в беседе с послом пытался отказаться от перевода на Старую площадь (как неофициально называли ЦК КПСС по местонахождению его аппарата). И дело не только в том, что работники ЦК считали себя обитателями Олимпа. Людям, пригласившим меня в отдел, занимавшийся международными делами, пришлось яростно сражаться за мою кандидатуру.

В то время (1985) кадровыми вопросами командовал Егор Кузьмич Лигачев, который спустил указание оказывать доверие исключительно лицам с богатым опытом партийной работы. Иначе говоря, профессиональным борцам за светлое будущее. С точки зрения Егора Кузьмича, несмотря ни на какие новые веяния, непозволительно было разбавлять голубую аппаратную кровь суррогатом. Ему представлялось опасным пускать чужаков неизвестно с какими мыслями в голове в главный храм КПСС.

Лигачеву пытались возражать: международные дела, мол, особые, там требуются страноведы со знанием иностранных языков – в обкомах и райкомах таких не сыщешь, вот и приходится черпать кадры в МИДе, в советских посольствах за рубежом. Егор Кузьмич через полпредов в Отделе оргпартработы разъяснял, как находить выход из положения.

Предлагаемый путь выглядел до гениальности простым. Надо было заприметить политически зрелых студентов МГИМО или МГУ и «вести» их. Вначале обеспечить длительную загранкомандировку, затем по возвращении ребят из-за кордона направить их в горком или райком, прокатать лет 5–6 в горячем партийном цеху и, если они не подкачают, проявят себя, открыть им, закаленным как сталь, врата в святая святых, в ЦК КПСС.

При всем своем блеске план, однако, имел минусы. Во-первых, кто эти люди, которым вменялось в обязанности «вести» молодняк на протяжении 10–15 лет? Бессмертные и бессменные аппаратчики? Во-вторых, можно ли представить себе специалиста, скажем по Японии, который согласился бы забросить профессиональные заботы, японский язык и на 5–6 лет переключиться на проведение партсобраний на ликеро-водочных заводах и вручение переходящих знамен лучшим коллективам по приему стеклотары? И это без гарантии попасть потом в ЦК на японское направление! Пожалуй, даже камикадзе не решился бы добровольно совершить подобный вираж.

В моем случае лигачевцев удалось перехитрить. Я был принят в отдел как человек, который якобы долгие годы совмещал профессиональные обязанности с выполнением партийных поручений. Тем не менее, уже трудясь в ЦК КПСС, я должен был порой краснеть за свое малопартийное прошлое.

Заслушивали меня на заседании профбюро. Один из членов уважаемого органа, отметив, что мало знаком с моей профессиональной деятельностью, стал журить меня за жидкий послужной список в сфере партработы. По его словам, невозможно было ожидать высокого КПД от человека, никогда не провозглашавшего с трибуны лозунги. При этом профсоюзный активист отлично знал, что мои служебные обязанности в ЦК заключаются не в мобилизации масс на построение развитого социализма, а в анализе ситуации в странах Азии и разработке внешнеполитических рекомендаций.