Тына Султан - Я теперь со смертью на ты

(Путь через густой лес)

Наконец, преодолев тернии, мы начали подниматься по короткому, но очень крутому склону, настолько крутому, что пришлось снимать лыжи, которые всё время норовили скользить вниз и застрять в снегу, заставляя нас снова и снова падать. Нас все это сильно изнуряло, и мы были почти подавлены морально. Ведь требовались известные навыки, а большинство бойцов были в этом деле новичками. Ведь среди нас были не только те, кто впервые стал на лыжи, но даже те, кто впервые видел снег.

Мы шли. Высота становилась все круче. На подъеме я начал обходить других и забрался наверх в первой тройке, хоть и не должен был. Но стоять в снегу по колено и ждать, пока все поднимутся, было тяжело. Ведь в горах иногда лучше медленно идти, чем стоять. Уставшие бойцы потихоньку поднимались, злясь, что пошли не той дорогой. Было уже за полдень. Вроде подходило время обеда, но нам было не до перекуса. Этот подъем отнял у нас очень много времени и сил. Голодные солдаты, в том числе и я, были на нервах. Даже я, служивший вроде не первый год, немного поругался с парнем из Мадагаскара по имени Турэ Ламарана из-за какой-то мелочи. Собрав всю группу, включая отставших, мы вновь двинулись вперед. Теперь я занял свое положенное место в середине, и мы опять начали медленный подъем по синей лыжной дорожке. Надо было ускоряться, и мы все это понимали. Погода начала портиться – пошел мелкий колючий снег и задул холодный ветер, который заставлял идти быстрей, дабы не замерзнуть.

С каждым метром нас встречал в свои объятия туман. Погода в горах резко менялась. Вот так, в таких условиях мы и подошли к финишной прямой. Перед нами открылась горная вершина Маленький Аржентье.

(Коль де Петит Аржентье)

Мы стояли у ее подножья, и, как казалось, до верхушки оставалось всего ничего.

(Вершина перед лавиной)

Ведь подъем был короткий, но очень крутой. Сразу после прохождения вершины мы должны были спускаться. Поднимались мы в среднем темпе, и нас вел опытный и мудрый аджудант 1 1 Аджудант – унтер-офицерское звание. . Спустя двадцать минут я заметил, что поднялись мы немного, погода была неблагоприятной, и подъем был сильным, что требовало определенной физической и технической подготовки. Я начал мерзнуть от этого темпа и решил идти вперед, обходя участников группы одного за другим.

На своем пути я опередил многих, но разговор с некоторыми помню, как вчера.

– Намасте 2 2 Намасте – индийское и непальское приветствие и прощание, произошло от слов «намах» – поклон и «те» – тебе. Намасте как жест представляет собой соединение двух ладоней перед собой. , – сказал я молодому непальцу Капанги и увидел на лице солдата улыбку. Ведь каждому приятно, когда говорят на его родном языке. Капанги улыбнулся и ответил:

– Все отлично, капрал. Как Вы?

– Я – ракета и готов лететь!

Он засмеялся, и после я спросил про его семью и родную страну, чтобы согреть его сердце воспоминаниями про родину, маму, родных и близких. И сам заметил, что это придало ему силы идти дальше.

Заметив, как его лыжи стали лучше сцепляться со снегом, и у солдата появилась на лице улыбка, я ушел вперед, поняв, что сделал маленькое хорошее дело. Просто я не мог пройти мимо, видя, с каким трудом солдат поднимается в гору, и хотел подбодрить его.

(Фотография за пять минут до схода снежной лавины)

Пройдя еще нескольких парней, я перекинулся словом с Георгием. Он был из Молдовы. Боец был в отличной физической форме и хорошо развит интеллектуально. Он был моим любимым солдатом. Я любил его за дисциплинированность и ответственность.

Прошел еще немного, и чуть выше послышался шум. Стало понятно, что кто-то не справился с лыжами. Чуть позже мы увидели, как понесло вниз Давида Этени (молодой венгр, испытывавший трудности в горах). Все засмеялись. Кто-то крикнул: «Подними свой зад и давай вперед!» Далее следовали парни из России и Латвии. Вместе посмеялись над какой-то шуткой и продолжали движение вперед. Все шло, как и планировалось. Вроде стали уставать, но подбадривали друг друга.

Впереди в цепочке шли старшие по званию. Теперь я уже был на пятой позиции. До вершины оставалось всего ничего. Передний элемент находился на высоте 2200 метров над уровнем моря, последний намного ниже – ведь нас было 51, и дистанция составляла 25 метров. Конечно, мы не исключали вариант, что лавина может сойти, но все-таки, ничего не подозревая, шли. Риск, на наш взгляд, был не так велик. Вероятность спуска лавины была три к пяти. И вот перед очередным поворотом вдруг раздался грохот, похожий на артиллерийский залп. Снег под ногами резко подсел на несколько сантиметров. И тут я заметил, как справа и с середины вершины пошел поток снега, забирая все под собой, разрастаясь все больше и больше. Все замерли. Кто-то крикнул: «Лавина-а-а!!! Спасайтесь!!!» Но было слишком поздно. Лавина была повсюду. Я, замерев, увидел волну жидкого снега, которая почти задела мои лыжи. Первая наша пятерка была как раз на повороте, и снежная масса нас практически не коснулась.

Глянув вниз, я застыл. Даже не понимал, жив ли я?! Что вообще вокруг происходит?! Все было, как в тумане… Мозг настолько был затуманен, что с первой секунды никто ничего не мог сообразить. Но за эти пару мгновений у меня перед глазами пронеслась вся жизнь. Я увидел плачущую маму, любимую. «Нет, я не могу сейчас умереть. Я должен сделать столько и повидать столько! Как же моя семья? Как они без меня?» – повторял я сам себе. Нет, я так не могу! И тут крики вернули меня на землю… Всё было так быстро. За короткий промежуток времени я словно прожил заново 25 лет своей жизни. Я понял, что за какой-то миг лавина смела всё и всех под собой, будто никого позади нас и не было.

На удивление быстро я очнулся от шока. И тут заметил, как убегает от потока сослуживец. Макар упал, и его накрыло снегом. Это было в десяти метрах ниже от моей позиции. Мы с Серегой рванули вниз… Лыжи не ехали. Ведь все было изрыто, перевернуто, как будто асфальт сменили на ямы.

Мы понимали, что нужно как можно скорее спускаться вниз. Мы попытались использовать лыжи, чтобы ускорить процесс, но те не слушались, и я упал лицом вниз – об этот жесткий, застывший снег. Одна лыжа встряла в снег, и мое колено повернулось на 90 градусов. Почувствовав адскую боль, я все равно поднялся, понимая, что там, под снегом, остались люди, и их надо спасать. В такую минуту ты понимаешь, что жив, и этого достаточно. Сквозь боль ты идешь, чтобы спасти других, помочь другим.