Сергей Лебедев - In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов

Довелось видеть Виталия Алексеевича в Большом зале Консерватории, на отдыхе в Юрмале, где мы с мужем встретили его и его жену Саиду Павловну при входе в концертный зал «Дзинтари». Мы даже нисколько не удивились, что встретили их именно у концертного зала.

И еще одно небольшое воспоминание. Виталий Алексеевич был членом Ученого совета факультета и в этом статусе должен был присутствовать на заседании, когда я защищала кандидатскую диссертацию. Заседания Ученого совета проводились в здании на Остоженке, а занятия шли и в других зданиях Института. Виталий Алексеевич никак не мог успеть к началу заседания, и тогда мой муж предложил доставить его на такси. Виталий Алексеевич не хотел подводить Ученый совет и желал присутствовать на моей защите, а потому согласился. Каково было удивление обоих, когда пришла машина красного цвета! Вот на этой красной «Волге», как два пожарника, они вдвоем и поспели на заседание. Оба очень веселились. Чувство юмора никогда не оставляло Виталия Алексеевича.

Виталий Алексеевич Кабатов долгие годы был частью жизни кафедры, и его уход оставил пустоту, которая ничем не может быть заполнена. Всем вокруг он внушал оптимизм и веру в жизнь, и это никогда не забудется.

Одно из первых впечатлений от Института у меня, конечно, связано со встречей с Виталием Алексеевичем Кабатовым. На одной из лекций по римскому праву он несколько увлекся рассказом о роли преторов в римском праве и стал изображать торжественную процессию времен Республики и ранней Империи. Со словами: «И вот, представьте, перед курульными эдилами идут ликторы с фасциями…» – Виталий Алексеевич церемониальным шагом возглавил воображаемое торжественное шествие по улицам Рима. Лекции Виталия Алексеевича точно не только были содержательными, но и не давали студентам заскучать. Он умело удерживал внимание аудитории.

Студенты, конечно, перешептывались о том, что у Виталия Алексеевича нет рук. Деталей никто не знал, но было известно, что он был на фронте и получил там ранение. Никогда я не слышал от него даже намека на жалобу. Однажды мне довелось побывать в гостях у Виталия Алексеевича и его супруги – Саиды Павловны, это было в доме отдыха под Москвой. В это не все поверят, но Виталий Алексеевич оказался очень сильным игроком в настольный теннис, а также замечательным пловцом! Для всех, кто знал Виталия Алексеевича, он, конечно, является образцом восхитительного мужества и умения не зависеть от жизненных невзгод.

Воспоминаниями о Виталии Алексеевиче мне сложно делиться. Тяжело поверить, что его больше нет. За прошедшие годы работы на кафедре сложилась уверенность, что Виталий Алексеевич с кафедрой будет всегда. Всегда будет приходить на работу тщательно и по моде одетым. Всегда будет готов отозваться на просьбу и дать совет. Всегда будет служить образцом поразительной сдержанности и такта. Казалось, всегда можно будет положиться на его высочайшие профессионализм и репутацию арбитра. Жаль, что новые поколения студентов Института теперь не имеют возможности общаться с ним.

Но для меня лично Виталий Алексеевич будет где-то рядом. Он тихо и сдержанно, как и прежде, влияет на мои решения и поступки.

Я относился к этому человеку с очень большим уважением, он прошел героический путь. Человек, который должен был стать музыкантом-скрипачом, но, потеряв обе руки, сумел стать профессором, доктором юридических наук.

Поскольку по возрасту с каждым годом мы «сближались» и становились «патриархами» Института, при встрече с ним я всегда спрашивал: «Ну как, Виталий Алексеевич, работаем?» И он мне отвечал: «Работаем!»

Я чувствовал, что я не один. Всегда, когда я встречал Виталия Алексеевича, я знал, что день для меня сложится удачно. Он был своего рода талисманом. Когда я его встречал, день действительно удавался. Я очень сожалею, что нет сейчас с нами этого великого человека, способного быть лицом Института во всех его лучших проявлениях!

Я окончил международно-правовой факультет МГИМО в 1990 г. В 1985 г., на первом курсе, Виталий Алексеевич Кабатов читал нам предмет, менявший мировоззрение пытливых студентов, пришедших обучаться в политический вуз. Тогда ему был всего 61 год.

Профессор Кабатов вел римское право, выказывая себя блестящим оратором, увлекающимся рассказчиком и чутким преподавателем. Виталий Алексеевич говорил на лекциях ровным негромким голосом, без всякого подглядывания в записи, зажигая наши сердца цитатами из правовой латыни. Это было в высшей степени аристократическое изложение с минимальной и красивой жестикуляцией руками, подобное игре в кино, когда персонаж, употребляя высокий литературный слог, делает такие движения для убедительности и подчеркивания своей искренности. Виталию Алексеевичу это очень шло. И столь отточенная манера многим способствовала тому, что аудитория усваивала лучше довольно сложный, но ключевой предмет для торгового отделения факультета.

Но были не только лекции, но и коллоквиумы, когда наш любимый преподаватель участвовал в обсуждении основ римского права, деликатно поддерживая робеющих студентов в их попытках выступать и аргументировать.

С течением времени я понял, что Виталия Алексеевича определяют черты знаменитой дореволюционной профессуры, у которой каждое слово звучит веско, а любая речь лишена недостатков. На это же указывал внешний облик профессора Кабатова – всегда аккуратного, подтянутого, изысканно и хорошо одетого. Вместе с тем собственным качеством нашего преподавателя была необыкновенная отзывчивость и подчеркнутая вежливость к любому студенту – и старательному, и разгильдяю. В те годы в МГИМО были и такие. Он обыкновенно шел быстрой походкой по коридору факультета, часто приостанавливаясь перед подходящими к нему студентами. Далее следовала пауза внимания, пока они говорили. Я помню эту позу корректности и большого уважительного вслушивания Виталия Алексеевича.