Константино д'Орацио - Таинственный Рафаэль

Но у этого талантливого и ловкого супергероя было и слабое место – сердце.

Он обожал женщин и окружал себя ими. В одном из анекдотов о его жизни говорится, что банкир Агостино Киджи вынужден был во время работ на своей вилле допустить туда очередную возлюбленную Рафаэля, иначе художник не смог бы продолжать работу, поскольку любовные мечты слишком сильно занимали бы его воображение. Правда это или нет, но подобная сплетня означает, что единственной слабостью гения была привязанность к прекрасному полу. Вазари уверен, что она же и свела его в могилу.

Понять работы Рафаэля Санти – значит прежде всего определить первоисточники, заимствования из которых остаются незаметными благодаря совершенно уникальной непосредственности и энергичность изобразительного языка.

Умереть от любви… Участь истинно художественной натуры!

С другой стороны, двигателем его стремительной карьеры в искусстве была банальная жадность. Он смело брался за любой предлагаемый ему проект и при необходимости отнюдь не брезговал использованием изобразительных стилей своих коллег по цеху. Суть его таланта состояла в умении соединить стили Перуджино и Пинтуриккьо, а затем столь же ловко оставить их, как только они выходили из моды, и броситься копировать манеры Леонардо и Микеланджело, но в цветовой гамме, характерной для Джорджоне и Тициана. Понять работы Рафаэля Санти – значит прежде всего определить первоисточники, заимствования из которых остаются незаметными благодаря совершенно уникальной непосредственности и энергичности изобразительного языка.

Чтобы войти в художественный мир Рафаэля, нужно отдаться на волю его спонтанной манеры, позволить увлечь себя его неожиданными жестами и не пытаться сопротивляться обольщению и невинному очарованию его персонажей. Не удивляйтесь тому, что Рафаэль окажется мастером цитаты, своеобразным фокусником, без зазрения совести копирующим позы античных статуй и фрагменты картин собственных современников.

Таким будет путешествие в художественный мир Рафаэля Санти – между его творениями, страстями и вспышками гнева. Многообразие его образов окажется лишь бесконечным варьированием одних и тех же мотивов. Но мы не можем осуждать его: ведь то же можно сказать и обо всей истории искусств.

Маленькая комнатка на втором этаже невысокого дома в историческом центре Урбино хранит трогательный секрет.

С низким потолком, запрятанная в глубине дома, почти не знающая солнечного света, эта тесная каморка – самое укромное место в доме. В одной из стен устроена небольшая ниша, в ней можно увидеть портрет матери, которая держит спящего младенца, подложившего под голову пухлые ручки (см. иллюстрацию далее). Женщина сидит на скамейке и, ожидая, пока дитя проснется, читает книгу, раскрытую на деревянной подставке, которая кажется повисшей в воздухе. Весь образ дышит спокойствием и элегантностью. Волосы матери собраны сзади и деликатно покрыты прозрачным покрывалом. На ней темно-синяя накидка, под которой скрывается красная туника. Цвета ее одежд заставляют предположить, что перед нами – Мадонна с младенцем Иисусом на руках, застигнутая в столь трепетный и вместе с тем обыденный момент.

Такое трогательное изображение естественно поместить на алтаре маленькой семейной капеллы, однако перед нами – интерьер совершенно обыкновенного дома. И у персонажей картины нет нимбов. Тот, кто ее написал, хотел поведать не о святости, а об обыденности момента. Может быть, потому, что в этой комнате подобные сцены нередко можно было видеть и в реальности. Может быть, потому, что эта женщина – не Пресвятая Дева с младенцем, а какая-нибудь в действительности существовавшая молодая мать.

Джованни Санти. Мадонна с младенцем. Фреска, дом Рафаэля, Урбино

Эта картина находится на втором этаже дома-музея Рафаэля, и в этой комнате, судя по всему, художник родился в 1483 году. Хоть это невозможно доказать (как и большинство фактов, относящихся к первым двадцати годам его жизни), но трудно не предположить, что перед нами портрет новорожденного гения и его матери. Матери, которую он потеряет, будучи всего восьми лет от роду. Может быть, этот портрет – единственный след, запечатлевший заботу матери о своем мальчике? О ней мы знаем совсем немного: ее звали Маджия, и отец Рафаэля попросил ее руки у семьи Чиарла, потому что был очарован ее элегантностью и хорошими манерами. Она была ему верной подругой, внимательной и ласковой.

По всей вероятности, Джованни Санти запечатлел эту семейную сценку, чтобы выразить признательность любимой жене, подарившей ему нежданное счастье отцовства, когда ему было уже 50 лет. Только так можно объяснить присутствие столь драгоценной фрески в доме, совсем не похожем на роскошные дома аристократии: ни высоких потолков, ни парадных лестниц, ни сколько-нибудь привлекательного фасада. Тем не менее в этом скромном доме скрывается от больших толп одно из самых изысканных произведений искусства, какие только видел зеленый регион Марке за весь период Кватроченто. Произведение, к счастью, нисколько не пострадало от позднейших ремонтов и переделок.

В 1460 году Джованни Санти приобрел этот скромный дом, отвечавший, однако, всем его запросам. На втором этаже должен был жить сам маэстро с семьей, а на первом должна была располагаться его мастерская с дверью в небольшой внутренний дворик. До сих пор под портиком можно видеть маленькую колонну с изображением ступки, использовавшейся в те времена для приготовления красок и служившей символом его семейного дела – мастерской, обслуживавшей самого знатного клиента в городе: герцога Федериго да Монтефельтро. Не случайно дом находится в двух шагах от Герцогского замка.

Именно здесь разворачивались все самые значимые события из творческой карьеры Джованни Санти, который часто брал с собой маленького Рафаэля, когда отправлялся во дворец. Мы почти ничего не знаем об отношениях великого художника с отцом, но нетрудно вообразить, насколько важным для образования и развития художественного вкуса мальчика были эти посещения.

До того как стать образованным и щедрым меценатом, Федериго был не знавшим страха и упрека военачальником. Его твердость и решительность стали предметом множества легенд. Говорили, что он всегда просил изображать его в профиль, поскольку правая сторона его лица была изуродована по вине несчастного случая. В одном из турниров неумелый противник ранил его так, что герцог потерял глаз и на щеке остался уродливый шрам. По легенде, чтобы сохранить как можно более широкое поле зрения, Федериго удалил часть носа, которая загораживала обзор сохранившемуся глазу. Первый пример пластической хирургии в истории!