Анатолий Нутрихин - Ради нескольких строчек в газете. Записки о Доме прессы и Доме радио

Последним завом отдела был Александр Белинский, писатель, участник Великой Отечественной войны.

Редакция считалась престижной: интересная работа и сравнительно высокие гонорары. Здесь, например, из года в год издавали серию «Школьная библиотека». Делались эти книги сравнительно просто. Составители брали программу министерства просвещения по литературе. По ней и формировали сборник произведений того или иного классика. Вводную статью заказывали какому-нибудь ученому из Пушкинского Дома или из Института имени Герцена.

«Составительских денег» хватало на покупку «Москвича» или «Запорожца». Такую халтуру давали обычно раз в год. Но переходить в этот «элитный» отдел мне не хотелось: у его сотрудников был нормированный день, а мне хотелось иметь свободное время, чтобы написать что-нибудь самому. Впрочем, устроиться туда без связей было почти невозможно.

Леонид Васильевич Попов, седовласый мужчина почти двухметрового роста работал в Лениздате директором с 1955 года. В прошлом он – кадровый военный. До 1941 года руководил в Ленинграде 6-й средней артиллерийской школой. Командные навыки обрел еще во время советско-финской кампании.

Когда началась Великая Отечественная война, опытного артиллериста отправили служить в медсанбат 1-й гвардейской дивизии Народного ополчения: в тот момент орудий было мало, раненых – много. И только позднее понадобились знания Попова-артиллериста. Войну он закончил в должности заместителя командира полка по артиллерийской части. А потом несколько лет был директором Ленинградского книготорга.

В Лениздат Попов привел фронтового товарища – Василия Павловича Слеткова и сделал своим заместителем по хозяйственной части (просто завхозом много лет работал Лев Абрамович Рухманов). Оба были энергичны, просты в обращении. Попов лично знал почти всех подчиненных и при встречах приветствовал их. Мне, молодому «новобранцу», он всегда первым протягивал руку и называл по имени-отчеству.

Когда умер мой отец, директор прислал мне письмо с выражением соболезнования и помог деньгами на похороны.

Кабинет Попова долгое время украшал огромный дореволюционный стол, верх которого был затянут зеленым сукном. По слухам, этот стол когда-то принадлежал министру внутренних дел Петру Аркадьевичу Столыпину. Сидя за ним, директор проводил совещания и летучки. Потом, правда, в кабинете появилась современная мебель.

Сюда Попов изредка приглашал на совещания и сотрудников газеты «Телевидение. Радио», где работал я. Она имела тогда огромный тираж (до миллиона экземпляров) и была для издательства курицей, несущей золотые яйца. На совещании директор делал наставления, говорил общие слова, которые нами забывались, как и сами встречи, похожие одна на другую. Но однажды у меня была личная встреча с Поповым, которая запомнилась.

Леонид Попов

Рабочих и служащих летом посылали на сельскохозяйственные работы на восток Ленинградской области. Они из года в год заготовляли сено, копали картофель в колхозах Ефимовского и Тихвинского районов. Местные жители денег зарабатывали мало. Культура на селе хромала. Мужик, который выпахивал картошку, громко матерился, и наши женщины, подбиравшие ее, смущались. Мы просили пахаря помолчать. Он оправдывался: мол, лошадь без мата с места не стронется…

Нередко мужчинам (в том числе и мне) приходилось носить шестипудовые мешки с семенным зерном – из железнодорожного вагона в грузовик. Непривычный физический труд, вечернее безделье настраивали некоторых приехавших на выпивки и мимолетные романы. По возвращении нашей бригады в город одна из женщин, возможно, обойденная мужским вниманием, пожаловалась в партком: мол, в колхозе мужчины-лениздатовцы предавались пьянству и разврату. Секретарь был в отпуске, и Попову как члену парткома пришлось самому реагировать на сигнал. Он вызвал к себе в кабинет и меня, прямо спросил:

– В деревне пили, развратничали?

– Случалось, после работы выпить, – признался я, – а насчет разврата ни-ни…

– Ну, иди, – миролюбиво разрешил Леонид Васильевич.

Он и сам не враждовал с Бахусом, охотно участвовал в праздничных застольях книжной редакции. Выпив, мог и станцевать. Помню, как он шел в фокстроте с Лорой Орлеанской из сельхозотдела под мелодию песенки:

Веселились обычно в просторном холле на четвертом этаже нового здания издательства. Потом это помещение разгородили на узкие кабинеты.

Попов умел отдыхать и работать, заботился о подчиненных. При нем многие сотрудники улучшили свои жилищные условия. В Рощине был построен детский оздоровительный городок, состоявший из десяти жилых зданий, кинозала, столовой, административных и других помещений.

В создание пионерского лагеря издательство вкладывало свой доход в течение десяти лет, прекратив покупку жилья у города. В перестроечное время этот замечательный центр детского отдыха оказался заброшенным и разрушается.

Помимо пионерлагеря, у Лениздата имелась круглогодичная база отдыха в Зеленогорске. В издательстве действовали буфеты, недорогая типографская столовая и здравпункт, похожий на клинику, в ней работал и стоматолог.

На четвертом этаже, в актовом зале, устраивали не только собрания, но и культурные мероприятия. Здесь проходили встречи с отечественными и зарубежными деятелями искусства. Помню, как на сцене этого зала выступали Василий Павлович Соловьев-Седой и Цецилия Мансурова, Марсель Марсо и Марлен Дитрих…

Иностранцы, которых привозили в Дом прессы, нередко полагали, что тут их атакует толпа журналистов, но встреча протекала как концерт, а зал заполняли, преимущественно, охочие до зрелищ работницы типографии. Разумеется, присутствовали и служащие, и начальство во главе с Поповым.

Правда, с годами директор стал реже появляться на таких мероприятиях, сказывался возраст. Поговаривали, что он начал дремать на совещаниях в горкоме партии: и в верхах ему намекнули: не пора ли на пенсию? Леонид Васильевич уехал в Москву, к сыну, и в декабре 1989 года скончался.

После Попова издательством руководил П. А. Становой, до этого управлявший делами Ленинградского обкома партии. Его назначение в Лениздат было значительным понижением по служебной лестнице. Он болезненно переживал романовскую опалу и через год умер: у него обнаружили раковую опухоль. После него директорствовал Н.И.Ермаков, которого через год перевели в Книготорг, на ту же должность.