Эдгарт Альтшулер - Жизнь как подвиг

Руководство клуба во главе с Водей сидело за большим столом в конце второй комнаты на некотором возвышении. Это отделяло Водю сотоварищи от остального зала и позволяло им несколько свысока оглядывать толпу. Вопросы для дискуссии в клубе формулировала сама толпа. Она же сама на них, в лице наиболее крикливых участников мероприятия, отвечала. Водю всегда сопровождали две весьма оригинальные особы: женщина неопределенного возраста с аккордеоном на плече и средних лет мужчина, представлявшийся всем его пресс-секретарем. Оба персонажа как бы прикрывали тыл Води, включаясь в работу по его команде. Команда поступала в случае, если Водя не мог ответить на какой-нибудь вопрос или хотел прервать нежелательную для него дискуссию. Тогда он поворачивался к женщине с аккордеоном и, не называя ее по имени, томным голосом произносил:

– Прошу Вас, мадам.

Та всегда была готова к действию и мгновенно откликалась на просьбу шефа какой-нибудь шуточной мелодией. Это позволяло Воде выиграть время для обсуждения трудного вопроса или уйти от него вообще. Если этого было недостаточно и возмутитель спокойствия продолжал на чем-то настаивать, то в работу вступал пресс-секретарь. Он предлагал не в меру активному человеку отойти в сторону и изложить свои претензии, на которые обещал на следующий день дать исчерпывающий ответ. Конечно, никаких ответов никто никому не давал, так как это не входило в планы руководства клуба.

Когда Федор Иванович вошел в сопровождении Димитрия в зал, дискуссия была в самом разгаре. В помещении было жарко и шумно. Пахло какой-то рыбой. Дискуссией этот шум можно было назвать только с большой натяжкой, ибо выступающие, не слушая друг друга, ругали все и всех подряд. При этом они не столько старались высказаться по существу обсуждаемого вопроса, сколько как можно хлеще ответить своим оппонентам. Федор Иванович, впервые присутствовавший на эмигрантской тусовке, даже сразу не понял, куда он попал. Постоянные хождения посетителей по залу и дым дешевых сигарет не давали ему возможность слушать выступающих. Этому также мешали идиотские речевки, выкрикиваемые отдельными группами людей, находящимися в разных концах зала.

Естественным желанием Федора Ивановича было немедленно покинуть помещение, где все было ему чуждо, а главное, противно. И тут, как бы почувствовав настроение Федора Ивановича, кто-то сзади деликатно дотронулся до его плеча. Оглянувшись, Крутов увидел Димитрия. Тот, виновато улыбнувшись и потупив глаза, предвосхитил его гневное высказывание:

– Извините, Федор Иванович за то, что я Вас сюда пригласил. Я просто хотел, чтобы Вы все увидели своими глазами и дали этому соответствующую оценку.

– Что Вы, милостивый государь? О какой оценке может идти речь, глядя на эту беснующуюся массу несчастных, обезумевших от мнимой свободы, людей? Ведь здесь нет, как мне кажется, ни одного нормального человека. Во всяком случае, я этого не заметил. Считаю, что мне следует как можно быстрее покинуть это мероприятие.

– И все-таки я Вас очень прошу, Федор Иванович, остаться и помочь нам разобраться, что же здесь на самом деле происходит.

– Кому это – нам?

– Нам – это таким же эмигрантам, как я, приехавшим в чу жую страну, не знающих французского языка и не имеющих востребованной профессии. Я Вас очень прошу – не уходите. Ваш совет, как в этой непростой ситуации себя вести, будет многим нашим соотечественникам весьма полезен.

И профессор Крутов остался. Он остался не только потому, что его просил об этом Димитрий. Федор Иванович в самом деле хотел понять, что за люди приехали во Францию и что они хотят от этой страны.

Прошло две недели, как Федор Иванович побывал в эмигрантском дискуссионном клубе. Больше он туда идти не хотел. Но хитрый Димитрий его не оставлял в покое. Теперь он каждый вечер кого-то приводил в их небольшую, практически без мебели квартиру. Посетители менялись, но темы, по которым они высказывались, оставались неизменными. Разговор, как правило, начинал кто-то из гостей, но через некоторое время эпицентром его становился Федор Иванович. Он старался как можно проще объяснять присутствующим, что за ситуация в стране и что надо делать. По их лицам он видел, что они, в основном, согласны с ним. Но однажды, когда вечер уже подходил к концу, в разговор Федора Ивановича с присутствующими вмешался какой-то угрюмый человек, просидевший весь вечер в головном уборе:

– А вот Водя говорит, что если мы поддержим на предстоящих выборах монархическую партию, то наше положение в стране сразу кардинально изменится к лучшему.

– Ваш Водя, уважаемый, отрабатывает деньги, которые ему платят. Правда, делает он это весьма оригинальным способом, изображая из себя шута горохового. А все его речи о Вашем светлом будущем никакого отношения к этому будущему, к сожалению, не имеют.

– Да, но он говорит, что это у него общественная работа, за которую он никаких денег не получает.

– Может и не получает. Не знаю, не буду утверждать. И тем не менее, я позволю высказать свою точку зрения на общественную работу. Мне представляется, что общественная работа – это работа отдельного человека себе во благо под лозунгом пользы для общества. Как правило, для того, чтобы скрыть ее истинную цель, она выполняется в свободное от основной работы время. Рассуждения, что я занимаюсь общественной работой без какого-либо интереса для себя, вызывают у окружающих недоумение и, в конечном счете, недоверие.

– Так зачем же все-таки они этим занимаются?

– Хороший вопрос. Дело в том, что общественная работа является в определенной форме предтечей другой деятельности в той или иной сфере: производственной, финансовой, политической, но уже оплачиваемой. Есть люди, которые в силу своего характера или гипертрофированного эго занимаются общественной работой с раннего возраста, сделав ее неотъемлемой составляющей своего существования. Им хочется всегда быть в центре событий, влиять на всех и на все. Они не могут жить без того, чтобы не высказать свое мнение по поводу какого-либо события и очень обижаются, когда это мнение не учитывается.

– А скажите, профессор, у всех людей получается успешно выполнять общественную работу?

– К сожалению, не у всех. Некоторым ею заниматься просто категорически противопоказано, так как они начинают конфликтовать со своим окружением и вызывают резкую критику в свой адрес. Их разрушительная деятельность наносит вред не только людям, но и им самим.

После очередных, затянувшихся за полночь посиделок, профессор Крутов долго не мог заснуть. Его почему-то задела тема, по которой все активно сегодня высказывались: нужна ли во Франции так называемая «русская» партия или нет. Большинство присутствующих считало, что уже прошло время задавать подобные вопросы и партию нужно безотлагательно создавать. Однако были и сомневающиеся. Тон сегодняшней дискуссии задавал спокойный, выдержанный человек, которого все уважительно называли по имени отчеству – Василий Петрович. Кто он и чем занимается по внешнему виду определить было невозможно. Одет он был в какую-то жилетку со множеством всяких карманов и армейские сапоги. На голове была то ли шапочка, то ли тюбетейка. Говорил Василий Петрович тихим, но достаточно убедительным голосом, к которому все прислушивались. Сначала он рассказал о принципах работы государственных структур Франции. Затем перешел к характеристике ее многопартийной системы. Федор Иванович не очень внимательно слушал выступление Василия Петровича. Но когда он привязал всю информацию о Франции к русской общине, это его насторожило.