Владимир Левин - По волнам моей памяти. Путевые заметки

В нашей группе было много молодежи и две довольно интересные дамы – художницы из Большого театра. Вот они то и взяли нашего руководителя Игоря «в работу». В ночь отъезда из Варшавы в Краков они так его «обработали», что на перегоне Варшава – Краков он засыпал и «вываливался» в проход между креслами автобуса. А наши художницы – хоть бы хны, тем более, что под густым слоем косметики на их лицах никакая усталость не была заметна. Та же комичная картина повторялась и на других перегонах между польскими городами.

Наш допотопный автобус нагревался в пути как самовар. Особенно тяжко приходилось сидящим на задних сидениях, расположенных как раз над мотором.

И вот мы приехали в Краков – древнюю столицу Польши. Как известно, немцы при отступлении не успели его взорвать, и он хорошо сохранился. Наибольшее впечатление произвели рыночная площадь и замок. Другое сильнейшее впечатление – посещение Марианского костела во время воскресной мессы в сопровождении могучего органа. Рядом с нами молился молоденький солдатик, аккуратно подложив под колени носовой платочек. Услышав русскую речь, к нам подошла старушка – русская, застрявшая во время войны в Польше. За неимением поблизости православной церкви, она приходит молиться в католический храм.

Жили мы в Кракове в хорошей гостинице, в номере с мебелью из карельской березы.

Совершили мы поездку в лагерь Освенцим, находящийся недалеко от Кракова. Осталось тяжелейшее впечатление. Полностью осмотреть лагерь, ставший музеем, не позволили нервы. Как только мы увидели тюки, набитые обувью и волосами узников, то как пробка выскочили из лагеря. А с нашей молоденькой полькой – экскурсоводом даже случилась истерика. Оказалось, что ее родные погибли в этом лагере.

Следующий город, который мы посетил, был Катовицы. Из этого посещения запомнился только огромный современный стадион.

Последним городом в Польше, в котором мы побывали, был Вроцлав. Много лет он принадлежал Германии и назывался Бреслау. Наша гостиница находилась вблизи от центра, который был полностью разрушен самими немцами перед концом войны. Нам рассказали, что немцы пытались построить на его месте аэродром, чтобы бежать от наступавших советских войск, окруживших город. Этот разрушенный центр был обнесен глухим забором и производил мрачное впечатление, особенно вечером. Единственное здание, которое мне запомнилось – был дворец спорта. Как нам объяснили, это было первое в Европе здание из железобетона.

Еще одно яркое впечатление – посещение имения Желязова Воля, где жил Фредерик Шопен. Увидел я его старенький клавикорд, на котором он играл, даже дотронулся до его клавиш. В зале стоял современный рояль, на котором польский пианист должен был играть для приехавших одновременно с нами итальянских туристов. Мы в это время находились в саду. Узнав о предстоящем концерте, мы возмутились и заставили открыть окна, чтобы мы могли тоже слушать музыку Шопена. Когда начался концерт, мы получили истинное удовольствие. Ведь мы сидели в саду, где сочинял свою музыку сам Шопен!

В каждом польском городе наши художницы продолжали «разматывать» нашего Игоря. Но когда мы подъехали к польско-чешской границе, нас встретила очаровательная чешская гид Вера, и наши художницы передали Игоря ей как эстафетную палочку на время всей поездки по Чехословакии.

На границе между Польшей и Чехословакией процедура была упрощена до крайности. Нас просто пересчитали по головам, документы у каждого не проверяли, а сунули нам таможенные декларации и посоветовали заполнить их потом. Несколько минут – и мы в Чехословакии.

В августовский летний день, уже к вечеру, мы приехали в Прагу. Она встретила нас музыкой и какой-то праздничной атмосферой. Ведь мы приехали за три года до вторжения наших войск в этот очаровательный город. Поселили нас в отеле в самом центре, на Вацлавском наместне. Прожили мы в Праге три дня. Были конечно автобусные экскурсии. Посмотрели знаменитую площадь ратуши, Тынский собор на ней и ратушу со знаменитыми часами, в которых каждый час в окошках появляются движущиеся фигурки святых (вот откуда взята идея часов на театре Образцова в Москве). В тот момент, когда мы подошли к ратуше, из нее вышли молодожены и их родные и друзья. Запомнился на этой площади памятник Яну Гусу. Яркое воспоминание – знаменитый Карлов мост через Влтаву. Помню также посещение Страгова монастыря. Во дворе его два памятника Грегору Менделю, который был монахом этого монастыря. На его могиле стоит большой камень и сделаны посадки гороха, на которых он выводил свои законы наследственности. А рядом – официальный памятник с мраморной фигурой Менделя во весь рост – от правительства Чехословакии. Ярко запомнилось посещение Страговой библиотеки. Побывали мы и в Пражском граде – официальной резиденции президента. Большое впечатление произвел главный католический собор (сейчас не могу вспомнить его название) – шедевр готики. Вспомнил – собор святого Витта.

Совершили мы и экскурсию в Карлштейн недалеко от Праги – древний замок чешских королей.

В последний день пребывания в Праге мы встали в 6 часов утра и пешком отправились гулять по городу. Был прекрасный солнечный день. Я зарядил свой «Киев» пленкой для слайдов ОРВО, которая только что появилась в продаже, и сделал снимки, которые прекрасно сохранились до сего дня. Ярко запомнилось посещение еврейского гетто. Сопровождал нас своеобразный гид – молодой еврейский священник безумной библейской красоты. Посетили мы еврейское кладбище, такое тесное, что хоронили там не по горизонтали, а по вертикали. Запомнился памятник из белого мрамора еврейскому средневековому мудрецу-священнику, который по преданию придумал глиняного великана Голема (когда-то у нас шел чешский фильм «Пекарь императора», в котором излагалась эта легенда). В щелях этого памятника мы увидели свернутые в трубочки бумажки с пожеланиями, которые по преданию должны сбываться. А еще мы осмотрели четыре синагоги. Одна из них, самая старая, построена в средние века. В ней находится знамя, которое даровал еврейской общине Праги чешский король. Другая синагога совершенно пуста. На стенах ее зала написаны немецкими художниками фамилии всех евреев, погибших в Праге от руки гитлеровцев во время оккупации, а на хорах – фамилии всех евреев, погибших от рук фашистов во всей стране. В этих надписях есть год рождения… и нет года смерти. А еще в одной синагоге была выставка рисунков детей еврейского гетто. В этих рисунках не было ничего о войне, а только солнце, трава, деревья, звезды. И тем не менее, обе эти синагоги производят страшное, гнетущее впечатление. Наконец, последняя четвертая синагога – самая роскошная, действующая.