Лариса Черкашина - Пушкин, потомок Рюрика

Пушкин разомкнул круг неизбежного пенсионерского досуга, и Черкашин был богат необыкновенными знакомствами: летчики-космонавты Владимир Губарев и Георгий Береговой, ректор Московской духовной академии владыка Александр и владыка Владимир – глава Московской епархии, балерина Наталья Бессмертнова, академик Борис Рыбаков, прапраправнучка поэта герцогиня Александра Аберкорнская из Англии…

Андрей Андреевич получал сотни писем отовсюду, где живут люди, для которых свято имя Пушкина, ему звонили, спрашивали, приглашали на выступления. И это великое беспокойство, настигшее его на склоне жизни, пожалуй, и было самой большой наградой за свершенный труд.

Самой щедрой для Черкашина оказалась осень жизни, та самая, приход которой так страшит многих. Он воздвигал свой памятник Пушкину не из бронзы и мрамора. «Третий памятник» поэту, как метко окрестил творение Черкашина кто-то из друзей, взрастал на бумажных листах.

К старости гаснут желания, блекнут страсти. А тут – только за последние годы жизни – тысячи километров по стране: Минск, Барнаул, Псков, Севастополь, Петербург, Ульяновск, Оренбург. Аудитории самые разные: от продуваемых всеми ветрами корабельных палуб до больничных палат, от «красных уголков» исправительных колоний до респектабельных университетских кафедр.

В Ульяновской исправительно-трудовой колонии, встретив Черкашина, заранее извинились: сами, мол, понимаете, какой у нас контингент, – что им до пушкинского рода, когда они своих отцов-матерей не помнят, от родных детей годами прячутся…

В течение всего рассказа стриженые головы великовозрастных колонистов не шелохнулись, будто дело происходило в какой-то образцовой школе, а урок вел педагог-новатор. Шум все же возник – когда отведенное на лекцию время кончилось и слушателям приказали выйти. «Ну будьте людьми, – кричали они, – дайте же дослушать!»

Как удивительно и хорошо, что в наш рассудочный век, в век очень деловых и очень занятых людей, не перевелись чудаки: искатели исторических кладов, собиратели редкостных коллекций, мастера-реставраторы, путешественники…

Чудаки украшают мир, но мир не жалует чудаков. Вот и уникальное родословное древо поэта, составленное Черкашиным, вдвойне уникально, ибо существовало в единственном – рукотворном – экземпляре. При его жизни ни одно отечественное издательство, несмотря на самые авторитетные отзывы и рекомендации, так и не удосужилось обнародовать полное родословие Пушкина. Правда, Черкашину предлагали свои услуги японцы. Он отказался – издание должно появиться прежде всего на Родине!

«…Хорош ли я собой или дурен, старинный ли дворянин или из разночинцев… Будущий мой биограф, коли Бог пошлет мне биографа, об этом будет заботиться», – писал некогда Пушкин.

И Бог послал Андрея Черкашина. Бог и уберег его, двадцатилетнего, в одной из самых кровопролитных мировых войн, пожалел его и потом – не дал тихой и унылой старости и отвел ровно столько земного бытия, чтобы сумел исследователь завершить свой труд, порадоваться его признанию и передать свое дело единомышленникам.

Директор Института русской литературы (Пушкинского Дома) А.Н. Иезуитов в свое время так оценил этот труд: «Родословная схема предков и потомков великого русского поэта А. С. Пушкина, разработанная А.А. Черкашиным, впервые представляющая родственные связи поэта, его предков и потомков с исчерпывающей полнотой, имеет большое научное значение и окажет неоценимую помощь пушкинистам в исследовании жизни и творчества поэта…»

Вся Россия дала кровь Пушкину, а пушкинские животворные токи словно пронизали плоть и дух отечественной культуры.

Иным предстал нам поэт, соединенный кровными узами с великими сынами России, открылись потаенные глубины его наследия. И кто знает, какие новые открытия суждено было сделать Андрею Черкашину, какие бы еще молодые побеги взросли на старинном пушкинском древе? Но Бог судил иначе. Шестого мая 1993 года, в день святого Георгия Победоносца, Андрей Черкашин ушел из жизни.

Видимо, в каждом временном отрезке у Пушкина появляются служители и радетели его памяти, и эта эстафета таинственным образом передается из поколения в поколение. В XX веке Пушкин обрел одного из самых верных и преданных своих служителей. Временной порог сотрется в столетиях, их имена станут ближе: помянут Александра Пушкина, помянут и Андрея Черкашина. Помянут родослова поэта и будущие генеалоги, и потомки тех прекрасных русских фамилий, чьи имена он сумел вырвать из плена забвения…

Есть некая знаковая система, которую еще нужно постичь и истолковать: Пушкин родился в четверг, в мае, Черкашин умер в четверг, в мае; Пушкина крестили в Елоховском соборе, Черкашина там отпевали. Жизнь поэта отмерена тридцатью семью годами, его генеалога – в зеркальном отражении – семьюдесятью тремя. Поистине, «бывают странные сближения».

В жизни был Андрей Черкашин светлым, лучезарным человеком – свет этот не рассеялся и ныне. Словно свет далекой звезды.

На звездном небе появилась новая планета – Черкашин. Такое название, данное в честь составителя самого полного пушкинского родословия, утвердил Международный центр исследования малых планет в Кембридже (США). В высший Совет Центра входят одиннадцать маститых ученых, каждый из которых представляет свою страну. А это – Германия и Аргентина, Россия и Австрия, США и Япония…

Малая планета была открыта астрономом-исследователем Л. И. Черных еще в октябре 1990 года, но свое название получила лишь в январе 2000-го.

Людмила Черных, верно, самая звездная женщина России и Украины. Но ее удел – дарить звезды другим…

Есть такая привилегия у первооткрывателей малых планет – давать им имена. За свою жизнь и Людмила Ивановна, и ее муж Николай Степанович Черных, научные сотрудники Крымской астрофизической обсерватории, что близ Бахчисарая, открыли не одну сотню малых планет. Настоящая «звездная пара»!

Вот только некоторые из открытых и нареченных ими небесных светил: Александр Невский, Дмитрий Донской, Кутузов. Да ведь это небесное отражение земного пушкинского древа!

…Прежде Андрей Черкашин дарил вычерченные им собственноручно родословия поэта своим друзьям. Да и многим библиотекам, музеям, школам. Когда-то такое же «взращенное» на ватмане пушкинское древо подарил он и Московскому фонду культуры. Но почему-то вместо обычной дарственной надписи подписал: «Нет ничего в мире прекраснее звезд…»

Люди и судьбы. Одним суждено дать свое имя городам, другим – научным открытиям или редким видам растений, в честь третьих именуют острова, проливы и корабли. И лишь немногие, избранные, превращаются в звезды.