Юрий Данилов - Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник)

Читатель, надеюсь, не поставит мне в вину, что в настоящей книге я воздержусь от подробного описания военных действий и их оценки. Если бы он все же заинтересовался ознакомлением с моим пониманием событий первого периода войны, то свое желание он легко мог бы осуществить, прочтя мою книгу «Россия в мировой войне». [45]Здесь же я ограничусь обрисовкой событий этой войны лишь настолько, насколько в них проявлялась личность русского Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича и его влияние на общий ход войны, веденной сообща Державами согласия.

Один из известных французских журналистов Людовик Нодо, [46]по поводу только что упомянутой книги моей, высказался о действиях русских армий в первый период войны, в таких выражениях:

«Rendons à nos allies l’hommage qui leur est du, car l’un des element de notre victoire fut leur debàcle». [47]

В Англии весьма видный современный государственный деятель сэр [У.] Черчилль, [48]в своих блестящих мемуарах о войне, которую он близко переживал в качестве морского министра, отзывается о жертвенности и значении русского наступления следующим образом:

«В гигантских и страшных боях на полях Восточной Пруссии пал цвет русской армии. Но результаты ее вторжения были использованы в решительную минуту. Нервы германского Генерального штаба не выдержали!»

В этих признаниях наших союзников гордость Русской армии и ее утешение. Исторически со стороны Держав согласия было бы несправедливо говорить о победе французов на Марне, [49]разбившей расчеты Германии на быстрый успех, не вспомнив благодарно о жертвенности и не почтив памяти русских героев, положивших свою жизнь и проливших свою кровь на полях сражения в Восточной Пруссии. И наоборот, – в нашей печали о жертвах и неудаче Восточно-Прусского похода, закончившегося кошмарной катастрофой «30 августа», нельзя не вспомнить утешительно о Марне.

В самом деле. Тревожные известия о положении дел в Восточной Пруссии заставили немецкую главную квартиру немедленно после боев на реке Самбре начать переброску двух корпусов (Гвардейского резервного и 11-го) к одной кавалерийской дивизии (8-й), с Западного фронта на восток. Переброске этой придан был спешный характер, ибо она вызывалась стремлением вернуть обратно Восточную Пруссию и остановить начавшуюся в этой провинции панику населения. Приходилось поэтому снимать войска в зависимости от степени удобства и скорости посадки их на железную дорогу. Этим и должно объяснить, почему выбор пал на корпуса, входившие в состав правофланговых армий, несмотря на исключительную важность той задачи, которую должны были выполнить именно эти армии: сыграть роль ударного молота по левому обходному флангу французов.

Значительное ослабление названных армий естественно должно было привести к ослаблению этого удара и к необходимости сокращения его размаха. Первоначально крайним направлением войск армии генерала [А.] фон Клука [50]было направление на Амьен, куда и продвинулась в конце августа конница генерала [Г. фон] Марвица. [51]Но, достигнув в своем движении на юго-запад реки Авр, пехотные колонны 1-й немецкой армии вдруг круто повернули на юг, a затем на юго-восток, все отчетливее оставляя Париж – столицу и сердца Франции – вне зоны своего наступления.

Распоряжение об отправке двух корпусов на восток в наиболее решительные дни развертывавшейся на западе грандиозной операции немцев, в силу своей неожиданности и спешности, – могло ли оно кроме ослабления силы удара и сокращения его фронта не отразиться «психологически» на настроении германских войск и их начальников? Не тут ли следует искать зарождения того морального перелома, о котором упоминает Черчилль в своих воспоминаниях? Не тут ли свершился излом их воли к победе?.. Кто знает!.. Таковы были события, по времени предшествовавшие Марнскому сражению, которое победоносно закончилось для французов.

Идея организации молниеносного удара против Франции, принадлежавшая талантливому начальнику германского Генерального штаба [А.] фон Шлиффену, [52]оставлявшая затем возможность массовой переброски германских войск против России, разбилась о первоначальные успехи русского восточно-прусского наступления и отпор, данный нашими союзниками на полях Марны. В этих фактах идейная связь между Восточной Пруссией и Марной, – двумя операциями, выполненными по директивам двух генералиссимусов, Великого князя Николая Николаевича и генерала (ныне маршала) Жоффра, хотя и не с одинаковыми тактическими результатами.

В результате катастрофической неудачи, понесенной русскими войсками в Восточной Пруссии, генерал Самсонов покончил свою жизнь самоубийством; со своей же стороны Великий князь Николаи Николаевич принял решение о немедленном отчислении от командования фронтом и армией генералов Жилинского и Ренненкампфа, проявивших недостаточную распорядительность и непонимание общей обстановки. Однако решение Верховного было предупреждено шифрованной телеграммой Императора Николая II, полагавшего соответственным возвращение генерала Жилинского на его прежнюю должность варшавского генерал-губернатора и назначение генерала Ренненкампфа, окружавшего себя придворными любимчиками и через них снискавшего особое благоволение Императора – главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта. Телеграмма эта вызвала в Ставке, конечно, не малое смущение и из создавшегося положения вышли – отчислением генерала Жилинского в распоряжение, если не изменяет моя память, военного министра, и оставлением генерала Ренненкампфа на его прежнем месте. Это было то наибольшее, что возможно было сделать при обстановке того времени и что ярко свидетельствует о том трудном положении в пользовании своими правами, в которое был поставлен в действительности русский Верховный главнокомандующий!

Читатель хорошо понимает, что для Великого князя было совсем не трудно на этом случае показать свою способность уйти с поста Верховного; гораздо более самопожертвования требовалось примириться с этими условиями и работать в них, надеясь принести пользу России.

Теперь уже не может быть секрета ни для кого, что на германском крейсере «Магдебург», который в конце августа 14-го года сел на мель у острова Оденсгольма, нашими водолазами был найден секретный радиотелеграфный код германского флота. Книга была сфотографирована и копия, по приказанию Великого князя, переслана британскому адмиралу [Д. Р.] Джеллико, [53]который стоял во главе эскадр, долженствовавших противиться проявлению всякой жизни со стороны германского военного флота. Последние, кроме общей задачи прикрытия всей страны со стороны морского побережья, должны были, при сохранении идеи направления главного удара на запад против Франции, стремиться к достижению еще других весьма существенных задач: во-первых, по овладению Фландрским побережьем, что вызывалось необходимостью надежного прикрытия правого фланга германских армий, наступавших через Бельгию, и во-вторых, по затруднению перевозки английских войск на материк.