Петр Котельников - Гибель державы. История России и СССР

Простить можно прозаика, поэта,
История для творчества – кайма,
В ней может не искать ответа,
И не просить ученого совета,
И истина ему, пожалуй, не нужна.

Чужие тайны, мысли, жизнь – пустяк,
Разворошит, коснется грубо ран,
Сегодня круг придворных дам,
Герой – гасконец Д, Артаньян,
Назавтра – Сирано де Бержерак.

Он не несет за истину ответ,
Он может опорочить чье-то имя,
Не спросишь, прав он, или нет,
Когда осмеян им мыслитель и поэт.
И возвеличен служка Мазарини

Сейчас историки, а летописцев нет,
Правдивые сказания не пишут,
В истории найдется ложный след,
Подкинет он и толику монет,
И может послужить отличной пищей.

Глотаем ложь, глотаем полным ртом
Про славные дела предателя Мазепы,
Те были до Полтавы. А потом?
Что думал Карл Двенадцатый о том?
Что Пушкин написал об этом?

И возглашают: «Грандиозный труд,
Интерпретация событий, и оценки!»
Хотя все это – лишь словесный блуд,
А доказательств нет, хоть бейся в грудь,
Хоть бейся головой своей об стенку.

В убийцу превратить Бориса Годунова,
Коль сделан царственный заказ,
Свидетелем – слепого и немого,
Подчистить здесь, и там убрать немного,
И прежде создавалось, и сейчас.

На плахе жизнь окончил Томас Мор,
И Ричард Глостер в честном пал бою,
Святую Жанну ожидал костер,
Такой же Яну Гусу приговор,
Но каждый создавал историю свою.

За все заслуги Орлеанской девы,
Сподвижника ее – Де Рэ,
Взошли наветов гнусные посевы,
Под ликование огню предали тело,
И не было защиты при дворе.

За раны тяжкие, за пролитую кровь,
За ратные заслуги и труды,
Де Рэ рассчитывал на общую любовь,
Ему обязан был король
Но символом стал Синей Бороды.

А правду подменить довольно просто,
Возможностей испытано так много,
Диктатору права присвоить Бога,
И не найти пути иного,
Как после смерти объявить его
и дьяволом и монстром

Россия далеко зашла,
Создав могильщиков не мало,
Хоть быстро двигались дела,
Но продолжала быть отсталой.

Необозрим ее простор,
А безземелье стало лихом,
Соха и лошадь, да топор,
Солома крыш в селеньях тихих.

Глубины душ рождают гнев,
Он ищет выхода наружу,
Какой и где взойдет посев?
Реформы на деревне нужны.

Нашелся тот, кто все понял,
Решив все сдвинуть с мертвой точки.
Царь манифест тот подписал,
Народ не понял в нем ни строчки.

И озадачен император,
Что дальше делать, как тут быть?
И очень скоро реформатор 1 1 под реформатором подразумевается Столыпин Петр Аркадьевич – председатель Совета Министров России.
Был Каракозовым убит.

А сколько партий развелось,
На каждый день, на все фасоны…
А сколько по России лож —
В Москве и Питере масоны.

Где центр масонства? Где?
Враждебен для России круг,
Масоны развелись везде,
Немало средь царевых слуг.

Но государь был слишком мягок,
И не вникая в сущность дел,
Министрам доверял бумаги,
Дурного видеть не хотел.

И, если б не было войны,
Событья были бы иные?
Могильщики везде видны,
Конец царю, конец России.

Он – образец отца и семьянина,
В любви купается жена,
Он ждет наследника и сына,
Но Богом радость не дана.

Под знаком ли беды родился?
«Ходынка» – знак ли той беды?
Кто так тогда распорядился?
На скипетре царя – следы…

Всегда властитель виноват,
Но где же близкие, родные?
Где дядя был, и где был брат,
А где друзья, где все – иные?

Не хватит исполину сил,
Дела отца не завершены,
Нет, он мечтателем не был,
В правительстве его масоны.

Хождения по монастырям,
Молитвы истовые – Богу,
То дьявол искушал царя —
У государя дочек много!

В России – тюрьмы, палачи,
Но, такова ль ее природа?
Сулят нам мед и калачи,
Приманкой служит и свобода,

Боролись мы за долю, волю,
Поднявши бунты, мятежи,
Свободой каждый русский болен,
Но нет ее, как ни служи!

У «Февраля» и «Октября»
Окраска разная, оттенки:
«Февраль» пришел, и нет царя.
«Октябрь» пришел, и царь у стенки!

А был ли штурм, или не был?
Ну, предположим, не был.
На небе не было светил,
Иль в ярких звездах было небо?

Сигналом выстрел был «Авроры»?
Иль Петропавловки салют?
Не вижу в том предмета спора,
А в революции – вся суть!

Монархия в России пала,
Взошла ли ясная заря?
Свободными ли люди стали,
Убивши своего царя?

Исчезли каторга и тюрьмы?
Исчезли голод, недород?
Исчезли битвы, войны, штурмы?
И гибнуть перестал народ?

И какова за это плата?
Хотя тогда были видны,
Что смелых ждет петля и плаха,
И гибнуть светлые умы!

А с чем останется Россия,
В потоках дней своих, ночей?
Утратит ум свою и силу
В объятьях тех же палачей?