Рустам Гизатулин - Наблюдая за гончаром, или Жизнь полна подарков

Рустам со своей любимой бабушкой незадолго до её смерти.

Иногда мы все вместе – мама, папа, я и Вилия – ездили в Каракуль к дедушке с бабушкой. Особенно запомнилась одна из поездок. Чтобы въехать в сам райцентр, нужно было проехать по большому деревянному мосту через реку Зарафшан. Так вот в один из наших приездов мой отец с друзьями поймали под мостом огромного сома, гораздо больше меня. Поймали просто руками, видимо, сом нашёл тихую заводь и отдыхал там. Мужики впятером еле вытащили сома из укрытия и выволокли на берег. Мне было очень интересно, радостно и страшновато – голова и пасть сома были огромными!

Я тогда частенько приходил на работу к отцу, прямо в его кабинет с окошечком для выдачи денег, и просил его:

– Ати, бир сум бар? (Папа, у тебя рубль есть?)

И мама, и папа мои хорошо знали русский язык, но дома мы разговаривали по-татарски, так было удобнее. А вот дети наши, и тем более внуки, и мои, и Вилии, совсем не знают этого языка. За исключением Марата, который, когда подрос уже, просил своих бабушек разговаривать с ним по-татарски и как-то немножко научился. Почему-то ему это было интересно.

Папа давал мне рубль, и я тут же убегал, и мы с друзьями покупали какое-нибудь лакомство. На тогдашний рубль можно было купить одну или даже две дыни.

Мама тогда не работала, заботилась о детях. Почти половину лета 1941 года мы с друзьями ходили купаться на реку Зарафшан, километрах в двух от того места, где мы жили. В воде мы барахтались и «топили» друг друга. Я особенно преуспевал в этом, оглушительно крича: «Бей жидов, спасай Россию!» Почему нужно кого-то бить и как это может поспособствовать спасению России, я тогда не понимал. И сейчас не понимаю. Просто услышал где-то этот призыв, и он понравился ребёнку. Видимо своей задорностью и простотой исполнения великой задачи.

Я хорошо нырял и плавал и однажды так «удачно» нырнул, что пробил голову о камень, лежащий на дне. У меня и до сих пор ямка на макушке осталась.

Почти сразу, как началась война, отец стал ездить в посёлок Каган, который был за 70 километров от нас. Это возле Бухары, мужчин призывного возраста со всей области собирали там и обучали военному делу. Каждый день папа рано утром уезжал и поздним вечером возвращался. На работу он уже не ходил. Но однажды, вернувшись из Кагана, он сказал маме, что завтра на учёбу не поедет, а послезавтра поедет уже с вещами – их отправляют на фронт.

Горестная была обстановка в доме, мама плакала.

Мы остались одни, жить было не на что. Маме пришлось искать работу. Она была грамотная, ей предложили должность в госбанке, и мы переехали в райцентр, где, как я уже выше писал, жили мои дедушка и бабушка. Раньше жили. Но теперь их там давно уже не было. Дедушка умер задолго до войны, в 1939 году, а бабушку забрала к себе в Шафиркан их дочь, моя тётя Марвия.

2

Переезжали мы на арбах. Квартиру в райцентре Каракуль нам дали в том же здании, где располагался госбанк. Здание было большое, в виде буквы П.

На новом месте долго жить нам не довелось, но я успел обрести друзей. И успел увидеть трагедию, случившуюся с моими новыми друзьями. Один из них – Юра Литвинов, его отец был большим начальником в районе и, как тогда было принято, имел личное оружие. Имя второго мальчика я забыл.

Юра, конечно, всем хвастался, что у его папы есть пистолет. И, конечно, остальные мальчишки ему завидовали. И вот они поспорили с одним мальчиком, долетит ли пуля с одного берега Зарафшана до другого. Там метров сто было, наверное, между берегами, ну, может, поменьше немного, если посмотреть взрослыми глазами. Юра побежал домой и стащил пистолет, пока папа был на работе. Тот мальчик, имя которого я забыл, перешёл по мосту на другой берег и встал в качестве мишени. А Юра стрелял. Пистолет – не очень прицельное оружие, и попасть из него в кого-то очень трудно даже на коротком расстоянии. Но… пуля попала прямо в грудь. И тот мальчик, имени которого я не помню, умер сразу.

Очень жаль, что я не помню его имени, хоть имя от него осталось бы, и мои дети и внуки узнали бы, что жил такой мальчик.

Мы с Вилиёй были маленькие, и мама не могла разрываться между работой и нами, поэтому нашла нам няньку, хорошую добрую девушку по имени Миннигуль, которая приехала из Башкирии. Младший наш братишка Ревмир уже умер к этому времени.

Рустам и Вилия с нянькой Миннигуль.

К сожалению, Миннигуль вскоре сбежала от нас – она вышла замуж за какого-то узбека или таджика. Другой няньки маме найти не удалось, и нам пришлось уехать в Шафиркан, где жили младшая сестра моего отца Марвия-опа и моя бабушка. Кто лучше бабушки присмотрит за внуками? Никто и никогда. И она никуда не сбежит.

И снова мы со всем своим немногочисленным домашним скарбом отправились в путь. Ехали уже не на арбах, а на грузовике. Путь неблизкий – до Бухары 70 километров, и потом ещё от Бухары до Шафиркана километров 50. Мама с маленькой Вилиёй в кабине, а я на вещах в кузове.

Маджид Саидов. На всякий случай надо сказать правнукам, что цифрового фото тогда ещё не придумали и эта фотография раскрашена рукой.

У моей тёти тоже были маленькие дети, и бабушка помогала с ними управляться. Марвия-опа работала заведующей библиотекой, а её муж таджик Маджид Саидов был зоотехником и работал при райисполкоме – он заведовал колхозными бараньими стадами, которые паслись в Кызылкуме. Не в самой пустыне, конечно, а перед ней, где весной ещё бывала травка.

Тётя Марвия с детьми. Стоит дочь Румия, а на коленях у матери сидит сын Марс (умер в детстве).

Приехали на место к вечеру и разгрузили вещи в уже приготовленный для нас дом на окраине посёлка, недалеко от библиотеки, где работала моя тётя. Дом был глинобитный, состоял из одной большой комнаты и чуланчика. Комната была без окон.

На новом месте маму сразу устроили завхозом в детдом. Из того времени я мало что помню. По-моему, довольно скоро маму позвали на работу в госбанк и нам дали новую квартиру в современном по тогдашним временам одноэтажном доме на несколько квартир. Их было два таких современных дома в посёлке, они стояли параллельно друг другу. Я не буду подробно описывать эти чудо-дома, скажу лишь, что это были бараки – «чудо-дома». Хотя… что такое барак, теперь поймут лишь только люди старшего поколения. Остальным ведь надо объяснять.