Валерий Куприянов - Космическая одиссея Юрия Гагарина

Все слушатели показали хорошие знания космического корабля и условий его полета. Гагарин, Титов, Николаев и Попович получили оценки «отлично», а Нелюбов и Быковский – «хорошо».

На следующий день, 18 января, комиссия в том же составе уже в ЦП К продолжила свою работу. Каждый слушатель вынимал экзаменационный билет и после 20-минутной подготовки отвечал на три вопроса билета. Затем каждому задавалось 3–5 дополнительных вопросов.

Все слушатели показали отличные знания. Рассмотрев личные дела, характеристики, медицинские книжки и оценки по учебным дисциплинам, комиссия единогласно решила всем слушателям поставить общую отличную оценку и записала в акте: «Экзаменуемые подготовлены для полета на космическом корабле «Восток-ЗА», комиссия рекомендует следующую очередность использования космонавтов в полетах: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович». После окончания экзаменов в присутствии членов комиссии Н. П. Каманин объявил экзаменуемым результаты, пожелал им успехов в дальнейшей учебе и в космических полетах.

Теперь только какие-то привнесенные обстоятельства могли изменить этот порядок допуска к полетам. Так и случилось. Как известно, на первый полет были поставлены Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов и Г. Г. Нелюбов. Но в дальнейшем все произошло не так. Титова уже дублировал Николаев. При подготовке полета Николаева и Поповича их дублировали совсем другие космонавты: Николаева дублировал Быковский, вторым дублером был Волынов; Поповича дублировал Шонин, вторым дублером опять же был Волынов. Во время полета Быковского в подготовке участвовали Комаров и Волынов. Комарова отстранили от подготовки по медицинским показаниям, и Быковского дублировал Волынов.

Сохранился рассказ об этих экзаменах М. Л. Галлая, который был членом комиссии.

«И вот настал день, когда мы смогли сказать: ну вот и все, ребята. Наши с вами дела окончены. Все, что надо, вы умеете. Они действительно умели все… Все, что можно было проимитировать на тренажере, и все, что мы смогли предусмотреть… Все ли? Не раз возвращался я мысленно к этому мучительному вопросу. Прецедентов нет. И авторитетов нет: никто и никогда этой проблемой до нас не занимался. Кажется, отработали и нормальный одновитковый полет, и ручное управление спуском, и всякие отказы в системах корабля… Вроде бы ничего больше не придумаешь.

И тем не менее, все ли?

…А вскоре наступил и день экзаменов. Точнее, первый день, который проходил у нас и был посвящен самому главному элементу подготовки космонавтов – практической работе в космическом корабле, т. е. на тренажере. Второй день проходил в Центре подготовки космонавтов, где наших подопечных экзаменовали по всем предметам (их набежало довольно много), которые они изучали.

В состав комиссии входили ученые, летчики, конструкторы, медики – специалисты многих отраслей знаний, из совокупности которых возникала – еще только возникла – космонавтика. Сейчас, в наши дни, готовность к полету будущих космонавтов проверяют прежде всего уже летавшие космонавты. Тогда такой возможности не было.

Председательствовавший на заседаниях комиссии генерал Каманин вызывает первого экзаменующегося – Старший лейтенант Гагарин к ответу готов.

– Занимайте свое место в тренажере. Задание: нормальный одновитковый полет.

Дальше все пошло спокойнее. И для меня, и для всех участников этой не имевшей прецедентов работы, и, главное, как мне кажется, для самих экзаменующихся. Оно и понятно, вновь возникла обстановка, ставшая за последние месяцы привычной: тот же шар, те же тумблеры, ручки и приборы, положения и показания которых требуется проверить, та же процедура «пуска», тот же еле заметно ползущий глобус…

Нормальный одновитковый полет все испытуемые выполнили безукоризненно. Так же успешно все справились с имитацией ручного управления спуском. Потом пошли «особые случаи». Члены комиссии вошли во вкус, вопрос следовал за вопросом – один другого заковыристей.

Андриян Николаев на вопрос одного из экзаменаторов, что он будет делать при таком-то, не помню уж сейчас, каком именно, отказе, без малейшего замешательства ответил:

– Прежде всего – сохранять спокойствие.

В этом ответе было все: и действительно разумная рекомендация, пригодная для любой ситуации космического полета, и, наверное, умелый «экзаменационный» маневр, дающий некоторое время для раздумий (действительно, через несколько секунд Николаев дал совершенно верный ответ), а главное, в этом ответе был весь Андриян – с его невозмутимостью и завидным умением держать свои эмоции в кулаке.

А назавтра шестеро молодых людей – будущих космонавтов– должны были показать не то, что они умеют, а то, что они знают. Устройство ракеты-носителя и космического корабля, динамику их полета, работу отдельных систем, маршрут и профиль полета, физиологию действия перегрузок на человека – всего не перечислить!

Я сидел за длинным столом экзаменационной комиссии, между конструктором К. П. Феоктистовым и физиологом В. И. Яздовским, смотрел на сосредоточенные, порозовевшие лица экзаменуемых, слушал их ответы, а мыслями был уже далеко от просторного светлого зала, в котором все это происходило. И свою подпись под заключением комиссии о том, что все шестеро космонавтов – теперь они уже назывались так – испытания выдержали отлично и, по мнению комиссии, к полету на корабле «Восток» полностью готовы, свою подпись под этим документом, который когда-нибудь займет место в музее космонавтики, поставил, думая уже о другом.

Подготовка этих успевших стать по-человечески очень близкими и родными мне людей закончена. Теперь их ждет другой экзамен – в космосе…» [8].

По воспоминаниям Марка Галлая, известного летчика-испытателя, Героя Советского Союза, который помогал будущим космонавтам выработать навыки работы в космическом корабле в ходе полета, известно, что испытания проводились в два этапа: сначала в ЛИИ, а потом уже в ЦПК. Первым этот экзамен держал Ю. А. Гагарин. Галлай так ярко и эмоционально описывает происходящие события, их психологический накал, что возникает ощущение непосредственного присутствия там. Хотя конкретных фактов приводит немного.

Много лет спустя автору оказались доступны заметки, которые в то время вела молодая журналистка Тамара Апенченко. Они оказались любопытным свидетельством человека «со стороны», может быть и не сведущего, но ставшего невольным свидетелем события.

Апенченко устроилась на работу в Звездный, в Центр подготовки космонавтов, в сентябре 1960 г. и проработала там лаборанткой до марта 1961 г. Так написано во введении к страницам из ее дневника, преданного гласности в 2004 г., уже после ее кончины.