Светлана Макаренко-Астрикова - «Серебряная роза. Женщины в искусстве. Строфы и судьбы». Том первый

МИСТРАЛЬ

Мистраль – поэт – лицом к мистралю.
Пусть мертв поэт, – мистраль поет,
Поет, и плещет, и метет
Прованса сумрачные дали.
Разливами косматых туч
Угрюмый запад опечален,
И сходят с неприступных круч
Гиганты каменных развалин.
И дремлет памятник в дыму
Туманных зорь, в огне заката,
Но на лету прильнут к нему,
Пахнув лавандой, крылья брата,
И в запахе родной земли
Опять цветут, как встарь цвели,
Стихи, не знающие ночи,
Бессмертные, как высь и даль…
И мертвому живой мистраль
Целует каменные очи.

ВЕСНА БОТТИЧЕЛЛИ

В мире не было лучше
Симонетты Веспуччи
И не будет во веки веков.
Это личико девичье
В сердце Козимо Медичи
Просияло из облаков,
И, как свечи у клироса,
Флорентийские ирисы
У бессмертных колен склонены,
Восхваляя певуче
Симонетту Веспуччи, —
На земле воплощенье Весны.
В желтых локонах лента,
Это – весь Кватроченто,
Вся лазурь итальянских высот,
И, всегда одинакова,
В самой нежной из раковин
Афродита над миром встает.
Что нам праздники Медичи,
Короли, королевичи,
И луна, и балы, и цветы,
В том, что весел ли, грустен ли
Этой девочки пустенькой
Быстрый путь до последней черты?
Легким взмахом качели
Захлестнув Боттичелли,
Пронеслась над вершинами ив
И пропала за тучей
Симонетта Веспуччи,
Беззаботные крылья спалив.
Но не в смертном луче ли
Уловил Боттичелли
Победившую тленье весну?
Вечность плещет столетьями…
В том же солнечном свете мы
Угасая, отходим ко сну.
Вечность плещет приливами…
Под такими же ивами
Без конца зеленеет трава,
И, всегда одинакова,
В самой тайной из раковин,
Симонетта Веспуччи жива.

РОЖДЕНЬЕ

И снова шелест белых риз,
И преклоненные колени,
И снова жив Квентин Мэтсис
С его палитрою весенней.
Под несказанной синевой,
На полог розово-лиловый
Архангел золотоголовый
Роняет лилии… Травой
И земляникой пахнет в доме, —
Всё как тогда! – Порог, окно,
Тенистый дворик… На соломе
Два голубя клюют зерно, —
Всё как тогда! – У женщин в темном
Жалеющий и мудрый взгляд,
И розаны в кувшине скромном
У изголовия стоят.
Как будто целый мир не тронут
Ничьей виной, ничьим концом,
И дремлет у груди, спеленат,
Ребенок с солнечным лицом.
А тень от двери, так знакома,
Так ежедневна и проста,
Рисует на пороге дома
Две перекладины Креста.

САМОФРАКИЙСКАЯ ПОБЕДА

Лувр

Твой оборвавшийся полет
Еще живет, еще поет,
Дерзки развернутые плечи
И напряженный сгиб колен,
В закат планеты, в пыль и тлен,
В ее чумной угарный вечер,
Слетев с гремящей высоты,
Смертельно раненая, ты
Заискрилась и заблестела,
И бережно несет земля
Обломок древний корабля
И обезглавленное тело.
Несет, дыханье затая…
И тень гигантская твоя
На лик ее, всему покорный,
От крыльев, от разбитых рук
Ложится, замыкая круг —
Туманный, пламенный и черный.

***

Лот говорил о том, что будет скоро
Конец пескам и, встретив свежий сад,
Они найдут в тени, под сикоморой,