Петр Полухин - Я – гитарист. Воспоминания Петра Полухина. Издание доработанное и дополненное

«Для поступления вам нужны шпаргалки?» – Да, русских сочинений. «У меня есть украинские, ответила она». Чтоб продлить удовольствие общения я сказал – а вдруг в Киеве надо писать украинское сочинение? – и мы поехали к ней домой. Вынесла сочинения, а я пытался назначить свидание. Когда сдашь экзамены, ты знаешь, где меня найти.

После экзаменов я приехал домой в Луганск и захотел увидеть и отблагодарить комсомолку, имени которой я не помню. Я пришёл в горком комсомола мне сказали, что она работает секретарём комсомола на обувной фабрике. Я поехал на фабрику и на проходной спросил, как мне увидеть секретаря комсомольской организации. Позвонили, она вышла – я поблагодарил её за шпаргалки. Оказалось, что надо было писать на украинском. Я написал, то есть переписал сочинение о каком-то Платоне Кречете. После поехали в ресторан, обмыли поступление.

Я даже не пытался назначить ей свидание. Всё было ясно. Вспомнил Вертинского. Сегодня наш прощальный день в приморском ресторане.

«Упала на террасу тень, зажглись огни в тумане. Я знаю, я совсем не тот, кто вам для счастья нужен, а он иной… но пусть он ждёт пока мы кончим ужин».

Приехал я в Киев сдавать экзамены в консерваторию. По специальности «гитара» на одно место было одиннадцать претендентов. Вместе со мной сдавала экзамены и Галина Ларичева – жена известного гитариста Евгения Ларичева, но она шла на заочное отделение.

Играл то же самое, что на выпускных экзаменах в музучилище.

Когда начал перестраивать гитару на итальянский строй, профессор Марк Моисеевич Гелис поинтересовался: «Что это за строй?». Но узнав, что Никколо Паганини написал в этом строе две сонаты, очень удивился. Когда я закончил программу, он спросил: «А вы, голубчик, играете „Астурию“ Исаака Альбениса?». Я сыграл.

Узнал позже, что мой будущий преподаватель, гитарист – Ян Генрихович Пухальский на выпускном экзамене в аспирантуре тоже играл «Астурию».

Те абитуриенты, которые сдали экзамен по специальности на отлично, вносились в привилегированный список. Им двойки на других экзаменах не ставили. Так вышло и со мной на экзаменах по английскому языку и истории. На экзамене по украинскому языку написал сочинение о Платоне Кречете, конечно, без шпаргалки не обошлось.

Вернулся я в Луганск. По воскресеньям вечером играю танцы в парке на электрогитаре в оркестре. Днём с ребятами ездим на речной пляж. И грянул гром! В августе прислали мне повестку из военкомата – меня призвали в армию. Сильно огорчился. Ведь это крушение всей моей мечты. От воинской повинности никто не освобождался. Только по болезни можно было получить отсрочку.

– Мама, вызывай скорую помощь. У меня в правом боку сильные боли, наверное, аппендицит?..

Увезли в больницу и сделали операцию. В военкомате дали освобождение на шесть месяцев. Надо сказать, что у меня на самом деле был аппендицит, но в хронической форме. Я разыгрывал роль умирающего и это мне удалось. К огромному моему сожалению, мой отец не разыгрывал умирающего, а умер от инсульта в Луганске, когда я начал учиться в консерватории.

Приехал я в Киев на занятия. Иду по коридору консерватории и вижу: сидит гитарист в очках, играет, как молодой Бог. Познакомились. Его зовут Виталий, фамилия Дерун. Договорились встретиться вечером и обмыть знакомство. Вечером купили две бутылки белого портвейна и закуски. В автомате для газированной воды взяли два стакана и пошли к «Золотым воротам». Тогда они ещё не были реставрированными, всё вокруг заросло кустарниками и деревьями. Нашли укромное место. Только налили вино в стаканы – подходит милиционер и говорит: «Здесь пить запрещено!». Насилу уговорили. Разрешил, но только чтобы быстро ушли.

Виталий оказался очень порядочным человеком. Когда ему на киностудии предложили запись музыки с оркестром, он заявил, что для полноты звучания нужны две гитары. Дал возможность и мне заработать.

На необходимость подработки меня толкала сама жизнь. Стипендия была очень маленькой. Отец по состоянию здоровья работать не смог и по достижению пенсионного возраста оставил работу. Помогать мне деньгами ему было трудно. Дал мне на дорогу тридцать рублей – половину своей пенсии.

В Киеве я познакомился с гитаристом Константином Смагой и разговоре с ним я рассказал о своём бедственном положении. Он помог мне устроиться преподавателем гитары в третью вечернюю музыкальную школу для взрослых. Там как раз гитаристка Ванда Вильгельми уходила в декретный отпуск, и мне предложили временно преподавать её ученикам.

Преподавать гитару взрослым мне понравилось. Некоторые из моих учеников были старше меня. Как-то я одной девушке объяснял, какими пальцами правой руки защипывать струны – первую вторую и третью струну указательным средним и безымянным пальцами, а басы большим пальцем. Когда она играла упражнение на открытых струнах я спросил» каким пальцем будешь играть басовые струны?» Она ответила – « толстым». «Он тебе и ночью снится?». Больше я её не видел. Киевской девушке мой грубый донбасский юмор не понравился.

Мои ученики пришли научится игре на гитаре сами, в отличие от детей, которых родители за ручку водят в школу против их желания. В школе для взрослых у меня были ученики, имеющие разные профессии. Были и студенты вузов. Два студента университета из Индонезии, студентка института иностранных языков – красавица с голубыми глазами. Вышла впоследствии замуж за посла Буркина Фасо. Преподавал я в школе гитару до самого своего призыва в Армию, и в это время закончился декретный отпуск Ванды Вильгельми.

Когда я с семьёй жил в Хьюстоне – я ей звонил в Чикаго и она мне рассказала, что её муж скрипач – концертмейстер оркестра Балета на льду погиб на пляже от солнечного удара, но она меня уверяла, что ему помогли умереть. Вышла замуж за театрального фотографа Михаила, моего ученика и улетели в США, получив Грин карт.

Когда пришёл на первое занятие к преподавателю Пухальскому, он предложил мне перейти на семиструнную с металлическими струнами. Я онемел, а в голове у меня пронеслось: «Вам конец, Пётр Иванович. Этот заучит до смерти». Позже мне рассказал Виталий, что другой гитарист – Мамонтов, учившийся у Пухальского, написал письмо ректору консерватории о том, что преподаватель играть не умеет, у него нечему научиться и потребовал вернуть документы.

Однажды, проходя мимо магазина «НОТЫ» на Крещатике, я зашёл посмотреть новинки. Один сборник мне понравился – там были пьесы классической музыки в переложении для гитары Андреса Сеговии. Я купил два экземпляра. Были случаи, когда сборники у меня исчезали. По доброте своей, я давал для копирования другим гитаристам, а они не возвращали.