Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 2

В этих условиях вооруженное подполье все больше самоизолировалось, превращаясь во внутреннюю эмиграцию, не понимавшую реальных нужд и чаяний своих народов и не могущую предложить им ничего, кроме слепой ненависти и разрушения. В начале 50-х годов подполье могло рассчитывать лишь на чрезвычайную помощь извне. К 1949 году литовские повстанческие группы уже не могли парализовать деятельность местных Советов. В Латвии и Эстонии эта способность была в основном утрачена к концу 1946 года. К концу 1949 года латвийское движение сопротивления было в основном разгромлено, хотя даже в феврале 1950 года в боях в Окте в Курляндии участвовало около 50 повстанцев. В Эстонии стычки продолжались вплоть до 1953 года.

Террор «лесных братьев» уже перестал запугивать население. Если летом 1946 года в школах и вузах Эстонии лишь 15 процентов школьников и студентов вступили в пионеры и комсомол, то к 1950 году 44 процента всех учащихся Эстонии были пионерами или комсомольцами, и даже в Литве таких было 28 процентов.

Численность литовского сопротивления сократилась до 5 тысяч к концу 1950 года и до 700 к концу 1952 года, когда объединенное командование прекратило свое существование, объявив о демобилизации и переходе к пассивному сопротивлению. Большая часть оставшихся повстанцев перешла к гражданской жизни с подпольными документами, а многие воспользовались амнистией 1955 года. Предложение об амнистии 1956 года свидетельствовало о том, что повстанцы еще существовали. Отдельные аресты и казни продолжались в конце 50-х годов и даже позже. «Тиеса» сообщала о захвате группы повстанцев в 1961 году. В 1978 году уцелевший повстанец Аугуст Сабе утопился, чтобы не сдаться в лесах Южной Эстонии. Последний лидер литовского движения Адольфас Рамаускас-Ванагас был убит в 1956 году.

Переход к «мирным» методам борьбы был крахом надежд поднять народы Прибалтики на всеобщее восстание против советской власти. Однако это означало лишь отсрочку в планах сепаратистов. Борьба принимала затяжной характер. Помимо прочего, требовались годы, чтобы живые воспоминания о терроре «лесных братьев» забылись, а образы бандитов померкли. Тогда стало бы уже легче распространять провокационную легенду о благородных борцах за дело свободы народов, сражавшихся в лесах в 40—50-х годах.

Прекращение вооруженного сопротивления в лесах Прибалтики и Карпат происходило в то время, когда в США и других странах Запада усиливались призывы к «освобождению» всех народов, «порабощенных коммунизмом». Штабы империалистических стран приняли установку на решительный отказ от принципов послевоенного устройства и реставрацию довоенных порядков, когда авангард реваншистских сил, сражавшийся на передовой линии, понял обреченность этой борьбы. Это было лишним свидетельством крайней нереалистичности политики, взятой на вооружение правящими кругами Запада в начале 50-х годов.

Автор «доктрины освобождения» Д. Ф. Даллес стал в январе 1953 года государственным секретарем США и пропагандистом активного наступления на страны социализма. Неотъемлемым элементом новой политики были попытки создания вооруженных формирований из населения социалистических стран. Одновременно большое значение придавалось «психологически-диверсионной войне», «тотальному пропагандистскому наступлению».

В начале 1953 года конгресс США принял предложенную президентом Эйзенхауэром резолюцию, в которой выражалась надежда на то, что «народы, находящиеся под господством советского деспотизма, должны будут вновь обрести права самоопределения». Это активизировало действия законодательных органов США в отношении советских республик.

7 мая 1953 года в своем выступлении в конгрессе автор поправки к закону о взаимном обеспечении безопасности Керстен подчеркнул, что «Соединенные Штаты никогда не признавали насильственное включение независимых наций Литвы, Латвии и Эстонии в СССР. Мы все еще поддерживаем дипломатические отношения со свободными правительствами балтийских наций, хотя их родные страны поглощены коммунистическим заговором».

В тот же день палата представителей США по предложению Керстена приняла резолюцию о создании комитета по проведению расследования выборов, которые состоялись в 1940 году в Эстонии, Латвии и Литве, и «других обстоятельств, которые привели к включению этих стран в Советский Союз».

Тема пересмотра истории, восстановления довоенного статуса в бывших странах «санитарного кордона» стала постоянно звучать во внешнеполитических заявлениях американских руководителей. Попытки пересмотреть послевоенное устройство в Европе, изменить советскую западную границу и социалистический строй на западе страны исключали возможность добиться поворота к нормализации отношений между Востоком и Западом. Именно поэтому столь эфемерным оказался «дух Женевы», возникший после первой встречи глав правительств четырех великих держав: Н. И. Булганина, Д. Эйзенхауэра, А. Идена и Э. Фора — в июле 1955 года в Женеве.

Зарождение «холодной войны» тесно увязано с поддержкой Западом вооруженных националистических выступлений в странах Прибалтики и в Западной Украине. В основном борьбу с ними вели местные органы безопасности, но Москва держала эти операции под своим контролем, выделяя в помощь местным властям оружие и советников. Мой отец оказался вовлеченным в водоворот событий в Западной Украине — учитывался его опыт работы по борьбе с украинскими националистами:

«Как-то летом 1946 года меня вызвали вместе с Абакумовым в Центральный Комитет партии на Старой площади. Там в кабинете секретаря ЦК Кузнецова, державшегося, несмотря на наше знакомство, на редкость официально, я увидел Хрущева, первого секретаря Компартии Украины. Кузнецов информировал меня о том, что Центральный Комитет согласился с предложением Кагановича и Хрущева тайно ликвидировать руководителя украинских националистов Шумского. По сведениям МГБ Украины, Шумский установил контакты с эмигрантскими кругами на Западе, вел закулисные интриги, с тем чтобы войти в состав формируемого в эмиграции временного правительства — Украинскую головную вызвольную раду. Было известно также, что в разговорах со своими друзьями он проявлял неуважение по отношению к Сталину, позволял оспаривать мнение Сталина о себе и выдвигал свою версию обсуждения со Сталиным вопроса о составе украинского правительства в конце 20-х — начале 30-х годов.

Шумский пользовался известностью в националистических кругах как человек, подвергшийся еще в начале 30-х годов репрессиям в ходе внутрипартийной борьбы. Его имя предавалось анафеме на всех партийных съездах в республике, а на свободе он оказался лишь потому, что был частично парализован и его пришлось по состоянию здоровья выпустить из тюрьмы.