Андрей Жариков - Полигон смерти

«Выдано подполковнику Жарикову Андрею Дмитриевичу в том, что он командируется в район Семипалатинской и Усть-Каменогорской областей для получения сведений о количестве зерна, собранного колхозами, совхозами и другими организациями в 1956 г. и сданного государству.

Сведения крайне необходимы военному командованию.

Просьба ко всем партийным и советским органам оказать тов. Жарикову А. Д. содействие в выполнении стоящей перед ним задачи.

Врио начальника штаба в/части 52605 полковник Князев.

25 сентября 1956 г.«.

В помощь мне были выделены два офицера. К сожалению, я запомнил только одного — майора Кузнецова Василия Маркеловича, чудесного рассказчика о старине Урала.

Если выданное мне удостоверение имело открытый характер, то суть командировки была весьма секретной. Я должен был, не раскрывая перед местными властями истинной цели, проверить дозиметрическим прибором запасы зерна, эшелоны с пшеницей, погрузочные площадки, вагоны, элеваторы, хлебопекарни и пивзавод, побывать в совхозах и колхозах и всюду интересоваться не размерами собранного и сданного урожая, не количеством отправленных из областей вагонов, а степенью зараженности зерна и местности. И если обнаружу высокий уровень радиоактивности пшеницы, то обязан немедленно задержать ее отправку и принять другие необходимые меры.

Сначала я неполно сознавал важность задания, а потому не настоял на выделении в мою группу опытных дозиметристов, врачей и офицеров для оперативной связи с полигоном.

Весь этот переполох поднялся после последнего наземного атомного взрыва-«клевка», когда облако не подчинилось прогнозам синоптиков и «прогулялось» над степями Казахстана. Выпадение радиоактивной пыли из него было неизбежно. Неминуемо, следовательно, и заражение местности. Но каково оно? Не опасно ли для людей? К тому же, как всегда, хлеб вовремя не убран с поля — что с ним теперь делать?

В тот же день группы офицеров полигона вылетели и в другие области. Задача у всех одна. Но выдача документов и отправка посланцев проводилась не одновременно, и мы не знали, кто и куда командируется, — полная конспирация. Подбор и отправка контрольных групп были возложены на заместителя начальника штаба полигона полковника Князева.

Я решил послать одного офицера в Усть-Каменогорск, а сам с майором Кузнецовым остался в Семипалатинске, поскольку город ближе к полигону и вероятность опасности здесь выше. Из кабинета заведующего сельхозотделом обкома партии позвонил в Усть-Каменогорск и договорился, что нашего офицера встретят и помогут проверить зерно всюду, где оно имеется. Когда я сказал, что офицеру потребуется транспорт, потому что у него тяжелые дозиметры, меня сразу поняли.

— Да мы уже кое-что знаем, хотя и не слышали, как в прошлом году, вашего грома. Ждем.

— Не все страшно, что гремит, — ответил я. — В ваших интересах помочь нам.

Несмотря на ядерное соседство в виварии у подопытной дворняги появилось потомство.

О прошлогоднем водородном «громе» в Усть-Каменогорске и Семипалатинске было известно всем. Наши военные строители чуть ли не в каждом доме на окраинах этих городов вставляли потом стекла. Ударной волной во многих зданиях не только выбило стекла, но и выдуло из труб сажу, попортило старые жестяные кровли. Некоторые владельцы собственных домов воспользовались этим обстоятельством и за счет военных подремонтировали то, что никак не относилось к последствиям ядерного взрыва.

Но тогда, при воздушном взрыве, не могло быть грязного облака, к тому же оно ушло высоко в стратосферу и не захватило ни Семипалатинск, ни Усть-Каменогорск, ни другие населенные пункты Казахстана. Как свидетельствовала дозиметрическая разведка, зараженных мест за пределами полигона не было. Более тяжелые частицы, поднятые с земли и имевшие наведенную радиацию, выпали в границах полигона и за его пределами на удалении нескольких десятков километров, на безжизненной местности, где всюду были поставлены столбы с табличками: «Проезд запрещен! Опасно!»

Я с представителем обкома партии начал обследование собранного зерна нового урожая. Секретарь обкома, видимо не придав большого значения случившемуся, не вник в дело лично, а поручил уделить мне внимание одному из обкомовских работников.

В облисполкоме сказали, что готовы дать сведения о собранном урожае, но куда отправлено зерно — не знают.

В Жанасемей мы побывали в старых деревянных хранилищах. Это огромные почерневшие сараи без пола. Все они были заполнены зерном под самую крышу. Я забрался наверх. Прибор не показывал даже малейшего заражения. Вскрыли еще несколько сараев. И там прибор никак не реагировал. Уточнить, когда это зерно засыпано, никто не мог. Скорее всего, оно прошлогоднее, поскольку обкомовский товарищ сообщил мне, что это «мобрезерв» и никто не скажет, откуда привезено оно и сколько его в хранилищах. Государственная тайна.

За день мы успели побывать в городской хлебопекарне, где меня заверили, что изготавливают продукцию из запасов прошлогоднего зерна. На всякий случай сделал несколько замеров. Во дворе, где разгружались автомашины с мукой, прибор показал незначительный уровень радиации, однако меня это насторожило. Я заглядывал во все цеха, но радиоактивного заражения нигде не обнаружил.

Причина небольшой радиации во дворе стала ясна, когда мы приехали на станцию, где загружались вагоны с зерном. Само зерно было чистое, а в местах разгрузки машин, где скапливалась пыль, прибор отметил тысячные доли рентгена. Я не могу сейчас вспомнить точно показания шкалы, которой мы пользовались, но уровень радиоактивности был в пределах допустимого. Я взял для нашей лаборатории пробы из всех хранилищ и цехов хлебопекарни.

На пивзаводе нас ознакомили с производством его продукции. Догадавшись, что нас интересует, заверили, что зерно хорошо промывается и никакого заражения быть не может. Мы проверили воду, чаны, печи, разливочный цех — все нормально.

Директор рассказал, что на заводе действует старое оборудование, поставленное когда-то талантливым инженером по чертежам Жигулева, и угостил нас отличным пивом.

На следующий день с тем же представителем обкома партии я выехал в один из совхозов. Майору Кузнецову приказал побывать в столовых, овощехранилищах, на городских складах продовольствия, всюду замерить радиоактивность и взять пробы для исследования.

В дороге обкомовский работник рассказал мне случай с геологами на территории Семипалатинской области. Будто бы московская геологическая разведка напала на богатейшие запасы урановой руды.

Уровень радиации был так высок, что геологи решили оставить опознавательные ориентиры, чтобы потом легче было найти это место, и поторопились в Семипалатинск для сообщения в Москву о своей находке. А разобрались — никакой урановой руды нет, хотя область богата полезными ископаемыми. «Секрет» оказался прост: тот степной район припудрила радиоактивная пыль из облака.