Николай Борисов - Иван III

Благоприятное для Москвы завершение «стояния на Угре» в 1480 году наглядно продемонстрировало ее военный потенциал и, соответственно, реальную возможность наступления Ивана III на литовские земли. Кажется, король Казимир не был вполне уверен в том, как ему следует отозваться на эти действия, и долго колебался. Так, например, одни считают, что в 80-е годы XV века в Литве началось гонение на православие, другие — что король, наоборот, решил заручиться поддержкой своих православных подданных перед лицом московской угрозы (161, 86). Заслуживает внимания истолкование этой ситуации известным историком Русской Церкви А. В. Карташевым: «Казимир, изменивший свою первоначальную политику, начинает усиленно строить на русских землях латинские костелы. В 1483 году издает указ, воспрещающий русским строить новые церкви и починять старые в духе полузабытого Городельского постановления 1413 года. Но такой запретительный указ мог быть беспрепятственно проводим только на землях лично королевских, княжеских и панов латинских. Паны русские в своих владениях оставались еще полноправными „патронами“ своих церквей и строили новые и починяли старые пока еще свободно» (93, 544).

Воодушевленная успехами Москвы, православная знать русского и литовского происхождения в 1482 году предприняла попытку возвести на литовский престол князя Михаила Олельковича. Однако многоопытный Казимир успел опередить заговорщиков. Одни из них были казнены, другие бежали в Москву.

«Ахиллесовой пятой» Литовского государства была его невысокая, по сравнению с Московской Русью, внутренняя консолидация. Великий князь не имел сильной власти и принужден был делить ее с крупной аристократией, городскими верхами и другими общественными силами. Материальные ресурсы, которыми он располагал, были достаточно скромными.

Наглядным проявлением недостатков внутреннего устройства Великого княжества Литовского, с точки зрения стоявших перед его правителями задач, стали события 1484 года, когда крымский хан Менгли-Гирей по совету Ивана III совершил поход на Киев. Для борьбы с татарами к Киеву пришли со своими отрядами «князья Одоевский, Вяземский, Можайский, Трубецкой, Воротнынский, Козельский, „вся земля“ Смоленская, Витебская, Полоцкая, Волынская, Подольская, Брестская и т. д.» (126, 142). Однако дружного отпора татарам не получилось. Киев был взят и страшно разорен татарами. Невольно напрашивалось сравнение с успешной обороной Иваном III московских рубежей в 1472 и 1480 годах. Крепнущая московская деспотия сумела защитить своих людей от нашествия варваров гораздо успешнее, чем гордившаяся своими древними вольностями Литва.

Постепенно в Литве выработали публицистический аргумент против московского тезиса о воссоединении «всея Руси» под скипетром Ивана III. Государство Даниловичей здесь стали называть «Московией» — неким побочным продуктом исторического развития древнерусской народности. Великое княжество Литовское и Русское объявлялось единственным прямым наследником Киевской Руси (126, 137).

И все же исход событий решали, конечно, не слова и громкие титулы, а реальные возможности государств. Новый титул Ивана III — «это целая политическая программа, характеризующая не столько действительное, сколько искомое положение» (102, 115). И достичь этого искомого положения можно было только на путях войны.

Старый король Казимир уже хорошо понимал, к чему идет дело. Молодое московское самодержавие расправляло плечи. Оно по многим причинам нуждалось в наступательной войне. Одной из этих причин было то, что именно победоносная война наилучшим образом оправдывает диктатуру и произвол. А наиболее перспективным направлением московской экспансии в те годы была Смоленская земля и Северская Украина. Таким образом, избежать конфликта оказалось почти невозможно.

В середине 80-х годов король предпринял попытку отвлечь Ивана от войны с Литвой и переключить его внимание на южные проблемы. В Северном Причерноморье стремительно расширялась турецкая агрессия. В 1484 году турки захватили города Килию и Белгород, располагавшиеся соответственно в устье Дуная и Днестра. Опасность турецкого порабощения нависла над Молдавией, где правил тесть Ивана Молодого, Стефан Великий. Как сам Стефан, так и король Казимир надеялись на то, что под давлением сына и снохи московский государь не удержится и придет на помощь своему родственнику. В таком случае мог разом рухнуть столь важный для Москвы союз с крымским ханом — вассалом турецкого султана. Однако эти надежды оказались тщетными. Иван, менее чем кто бы то ни было, способен был действовать в политике под влиянием дружеских или родственных чувств. Дружба с Молдавией, скрепленная браком Ивана Молодого и дочери Стефана Елены в 1483 году, нужна была ему лишь в контексте московско-литовского противостояния. Еще в 70-е годы он стремился наладить добрые отношения со всеми соседями польско-литовского государства, которых можно было рассматривать как потенциальных союзников Москвы в будущей войне с королем Казимиром. Эта работа стала приносить плоды уже в первой половине 80-х годов, когда Московское государство стало полноправным участником различных политических комбинаций в Восточной Европе. В 1482 году Москва установила дипломатические отношения с Венгрией, которая в ту пору также враждовала с Польшей. С 1486 года начинают налаживаться контакты со Священной Римской империей. Современные исследователи полагают, что именно оттуда, с эмблемы воинственных Габсбургов (а вовсе не из Византии), «перелетел» в Россию знаменитый двуглавый орел, изображение которого появляется на печатях Ивана III в 90-е годы XV века (109, 18).

Вся эта дипломатическая активность Москвы была подчинена главной задаче — борьбе с польско-литовским государством. Причем борьбу эту предпочтительно было вести чужими руками. Никакой филантропии здесь не допускалось. И ввязываться в более чем сомнительную войну с Турцией из-за Молдавии Иван, разумеется, не стал, сославшись для приличия на то, что его земли отделяет от владений Стефана слишком большое расстояние. В итоге Стефан Великий в 1485 году признал себя вассалом Казимира IV. Однако и тот не сумел (или не захотел) всерьез воевать с Турцией из-за Молдавии. Тогда оставленный всеми Стефан с 1487 года вынужден был начать уплату дани султану Баязиду II (161, 94). А через два года молдавский господарь сменил бесполезное польско-литовское покровительство на союз с врагом Казимира — венгерским королем Матвеем Корвином.

Первая московско-литовская война, носившая со стороны Москвы наступательный характер, началась в 1487 году и продолжалась до 1494 года. Предметом спора в этой, по выражению А. А. Зимина, «странной войне» были пограничные области с неопределенным или двойственным политическим статусом.