Николай Борисов - Иван III

Кончина Ивана Молодого обострила вопрос о наследнике престола. Назревало противостояние между сыном Ивана Молодого — Дмитрием и старшим сыном Ивана III и Софьи Палеолог — Василием. И тот и другой в принципе имели право на престол. Речь шла уже не просто о споре между дядей и племянником (как это было во времена Василия II и Юрия Звенигородского), а о споре двух наследников по прямой линии. Притязания Дмитрия-внука подкреплялись тем, что его отец был официально провозглашенным великим князем — соправителем Ивана III и наследником престола.

Вопрос следовало однозначно решить до кончины Ивана III. В противном случае страна могла быть ввергнута в новую династическую смуту, подобную той, что началась после смерти Василия I. Московская знать уже начала делиться на партии и готовиться к борьбе за власть.

Настал час, когда вся невинная кровь, пролитая Иваном, словно пала ему на голову. Он оказался перед мучительным выбором. Назначив наследником и своим соправителем Дмитрия-внука, он фактически обрекал на гибель Софью и ее детей. Торжество Василия означало бы неминуемую расправу с Дмитрием-внуком и Еленой Волошанкой сразу же после кончины Ивана III. Убийство соперника во все времена было обычной ценой верховной власти.

Понимая, какие последствия будет иметь его решение, Иван долго тянул с роковым приговором. Наконец, осенью 1497 года Державный принял сторону Дмитрия. Он распорядился подготовить для внука невиданный прежде обряд — торжественное «венчание на царство». Узнав об этом, сторонники Софьи и княжича Василия составили заговор. Они намеревались действовать сразу по нескольким направлениям. Предполагалось физическое устранение Дмитрия, а также бегство княжича Василия на Белоозеро (откуда перед ним открывалась прямая дорога в Новгород), захват хранившейся в Вологде и на Белоозере великокняжеской казны. Однако все это так и осталось замыслами. В декабре 1497 года Иван узнал о заговоре и арестовал всех его участников, включая и самого Василия. Расправа с рядовыми заговорщиками была свирепой. «…И казниша их на Москве на реце по низ мосту шестерых, Афонасу Яропкину руки да ноги отсекли и голову ссекоша, а Поярку Рунову брату руки отсекше и голову ссекоша, а дьяку Федору Стромилову, да Володимеру Елизарову (Гусеву. — Я. 2>.), да князю Ивану Палецкому Хрулю, да Щевью Скрябина сына Стравина, тем четырем главы ссекоша, декабря 27; и иных многих детей боярских велел князь велики в тюрму пометати» (18, 279).

Историки давно спорят о том, интересы какой части тогдашнего московского общества (боярства, дворянства, удельных князей) представляли конспираторы. Неясны и причины, по которым Иван решил объявить наследником Дмитрия-внука (94, 79–89). Однако в тусклом свете немногих сохранившихся источников совершенно невозможно разглядеть скрытый механизм этой драмы. Возможно, эти незнатные и небогатые люди были просто увлечены возможностью в случае успеха сделать стремительную карьеру.

В ходе расследования выяснилась причастность к заговору Софьи Палеолог. Вероятно, именно она и была «душой» всего отчаянного предприятия. Софья брала на себя самую важную часть дела — уничтожение Дмитрия-внука. С этой целью она добыла яд и искала случая пустить его в ход. «И в то время опалу положил князь великий на жену свою, на великую княиню Софию, о том, что к ней приходиша бабы с зелием; обыскав тех баб лихих князь великий велел их казнити, потопити в Москве реке нощию, а с нею с тех мест нача жити в брежении» (18, 279). Последнее замечание весьма многозначительно. Очевидно, Иван решил каким-то образом «поберечься» на тот случай, если Софья вздумает использовать «зелие» и против него самого…

Покатились на лед Москвы-реки отрубленные головы заговорщиков. Уплыли вниз по течению утопленные в проруби «лихие бабы». Захлопнулись двери темниц за обреченными узниками. А телега жизни, лишь слегка подпрыгнув на ухабе, покатилась дальше…

В воскресенье 4 февраля 1498 года 14-летний Дмитрий Иванович был торжественно объявлен наследником престола в Успенском соборе московского Кремля. Это было первое в русской истории «венчание на царство». Митрополит Симон в сослужении нескольких епископов возложил на голову Дмитрия знаменитую «шапку Мономаха» — древний символ власти московских князей. Иван III передал внуку все древние семейные реликвии, предназначавшиеся старшему сыну — наследнику престола. В торжественной речи он советовал наследнику: «…люби правду и милость и суд праведен» (19, 236).

Во время церемонии митрополит обращался к деду так: «Православный царю Иоане, великий князь всеа Русии самодержец», а к внуку: «Великий князь всея Русии». Титул «самодержец», который соответствует греческому слову «монарх», Иван стал использовать только в 90-е годы (81, 149). Так открывалась четырехсотлетняя история российской монархии, более известной под именем «самодержавия».

Софья Палеолог и ее сын Василий на коронации Дмитрия-внука отсутствовали. Казалось, их дело окончательно проиграно. Придворные бросились угождать Елене Стефановне и ее коронованному сыну. Однако вскоре толпа льстецов отступила в недоумении. Державный так и не дал Дмитрию реальной власти, удерживая все нити в своих руках. Он продолжал мучительно искать выхода из династического тупика. Дмитрию были даны в управление лишь некоторые северные уезды (94, 91).

В январе 1499 года Иван III внезапно обрушил гнев на своих давних фаворитов князей Патрикеевых. Глава дома, Иван Юрьевич Патрикеев, был приговорен к смертной казни, которую в последний момент заменили пострижением в монахи и ссылкой в Троице-Сергиевом монастыре. Его сын Василий Косой (будущий вождь нестяжателей Вассиан Патрикеев) также изведал страх смерти, но в итоге отделался пострижением и ссылкой в Кирилло-Белозерский монастырь. На плаху отправился лишь зять Ивана Патрикеева — князь Семен Иванович Ряполовский. Казнь была совершена во вторник 5 февраля на льду Москвы-реки, «пониже мосту», — на том самом месте, где годом ранее казнили участников заговора в пользу Василия и Софьи (18, 243).

Через два месяца Иван арестовал еще двух представителей московской знати — князя Василия Ромодановского и Андрея Коробова Тверитина (32, 291). Вероятно, эти двое имели какое-то отношение к делу Патрикеевых.

Опала на Патрикеевых, несомненно, была прямо связана с вопросом о престолонаследии. Заглядывая вперед, легко было предвидеть жестокую борьбу, которую предстояло выдержать 14-летнему Дмитрию в случае кончины деда. Иван загодя подготовил для внука опору — могучий клан князей Патрикеевых во главе с многоопытным Иваном Юрьевичем Патрикеевым, фактическим руководителем московского правительства в 90-е годы.