Виталий Павлов - Сезам, откройся!

Опять же вспомнилось мне, что я чувствовал, когда, будучи еще малоопытным разведчиком, в 1947–1948 годах являлся начальником англо-американского отделения в информационном управлении ПГУ. Тогда почти каждую неделю ко мне поступали из лондонской резидентуры материалы так называемой «замечательной пятерки». Читая протоколы заседания британского кабинета, состоявшегося еще только накануне, я не просто вчитывался в слова и содержание высказываний премьера и его министров, а воображал, что сам слушал их, как бы присутствовал на заседании. Ведь я невольно приобщался к сильным мира сего и, более того, мог позволить себе критическое отношение к их мыслям и оценкам с тем, чтобы свои критические замечания изложить в сопроводительной записке для нашего правительства. Как гордился я в тот момент, что принадлежу к разведке, способной добывать такую информацию.

Вот так невольно рождается чувство, что я не простой смертный, а что-то вроде настоящего греческого Гермеса, готового обвести вокруг пальца и самого хозяина Олимпа, как это нам удалось сделать с нашим земным «Олимпом». И мы, разведчики, оказываемся способными обмануть не только британского премьера, но и американского президента, и их спецслужбы. Разве не этого результата добились сотрудники советской внешней разведки, завербовав Эймса, оставив с носом и Рейгана с Бушем, и нынешнего президента Клинтона, и директоров ЦРУ Гейтса и Вулси.

Делясь с читателями этими мыслями, я далек от того, чтобы преувеличивать роль разведки. Нет, главным ее качеством, которое считаю очень важным, является ее общественная скромность. Дело разведки добывать сырье, фактические сведения, а политические выводы остаются за вершителями государственной политики. Это не исключает обязанность разведчика делать свои выводы, оценки и прогнозы, высказываемые для политического руководства. Но только в форме соображений и возможных предложений, а не о том, какие политические военно-экономические или иные решения следует принять.

Не могу не согласиться со словами английского писателя Джона Ле Карре (Ньюсуик. 1983. 7 марта. с. 45): «Довольно плохо иметь неэффективную разведку, но совсем не иметь никакой было бы катастрофично для государства».

Для принятия решений разведка не имеет ни полномочий, ни возможностей, да и никогда не должна иметь их.

В этом убеждает лишний раз опыт ежовско-бериевских попыток поставить разведку и спецслужбы над государством.

Пример Андропова, пятнадцать лет успешно руководившего КГБ и, казалось бы, аккумулировавшего в своих руках огромные властные возможности, особенно характерен. Он ни разу не дал повода ревнивому к своей властной монополии Брежневу заподозрить его в чем-то, подобном действиям предыдущих председателей КГБ — Серова И. А., когда он помог приходу к власти Хрущева, Шелепина А. Н. и Семичастного В. Е., замышлявших попытаться спихнуть «стариков». Ведь за эти действия и Серов, и Шелепин с Семичастным были «награждены» смещением со своих постов.

Более того, Андропов, став Генсеком, полностью доверился своему бывшему заместителю Чебрикову В. М., не пытаясь устанавливать над ним свой личный контроль путем окружения своими соглядатаями, как это делал Брежнев, приставив к Андропову двух своих доверенных — Цинева Г. К. и Цвигуна С. К. в качестве первых заместителей председателя. В этом сказалось еще одно позитивное качество Андропова: его доверие к своим подчиненным, основанное на уверенности в себе и своих способностях.

Уезжая из Австрии в октябре 1970 года, я увозил с собой новый опыт работы по немцам, против БНД, которая слыла одной из опытнейших специальных служб Запада и опасным противником, практический опыт борьбы с агентурой ЦРУ и, главное, опыт операций ТФП «Сирена» с ограниченной целью прослушивания и «Олимп». Последняя оказалась наиболее профессионально сложной, но опыт ее осуществления помог мне проводить классические безагентурные ТФП в течение длительного периода работы в Польше.

Я пишу эти строки по прошествии более десяти лет с того момента, как я покинул Польшу со всеми ее тревогами, экономическими и политическими бурями, с повседневными встречами с польскими коллегами, обсуждениями с ними конкретных оперативных дел и возникающих проблем государственной безопасности. Покинул атмосферу постоянных сообщений в Центр нашей внешней разведки, устных и письменных, с предложениями и отчетами, атмосферу поступающих из Центра указаний и запросов к нам, в представительство, и к польским спецслужбам. И все это касалось глубоко засекреченных дел и мероприятий, которыми занималось возглавлявшееся мною представительство КГБ СССР совместно с польскими специальными службами.

Казалось, тот мир горячих обсуждений агентурных разработок, операций ТФП, проблем, возникавших у польских коллег, с обеспечением безопасности страны на различных участках, в том числе и затрагивавших безопасность нашего государства, в частности советского воинского контингента, находившегося на территории Польши, и т. д. — все это ушло для меня в прошлое.

Теперь, уйдя на отдых, в отставку, после полувековой работы во внешней разведке, я мог бы и успокоиться. Пришло новое поколение разведчиков, и не одно. Они разрабатывают свои подходы, создают новые традиции, хорошо, если не отбрасывая из старых те, которые были так основательно проверены и утверждены многолетней практикой и многими выдающимися разведчиками-профессионалами. Им и двигать дальше дела разведывательные. Тем более что и внешние условия кардинально изменились за последние годы. Да и внутренняя ситуация для деятельности российских спецслужб теперь совершенно иная в России, нежели была в Советском Союзе.

Но, как любого человека, кто оказался в спецслужбе, приобщился к ее сокровенным делам, можно сказать, сросся с ее специфическими методами и атмосферой тотальной секретности, меня не покидает мысль о том, что все, что мне довелось решать и делать как за долгую разведывательную карьеру, так, особенно, за двенадцатилетнее пребывание в Польше, может быть интересным и поучительным для работающих сегодня во внешней разведке сотрудников. И в первую очередь операции ТФП. Какие ошибки допускались нами и каких успехов все же мы добивались — все это не должно кануть в Лету, следует довести до сведения тех, кто будет решать такие же задачи в будущем, хотя и в других условиях.

Такая разведывательная деятельность, которую я обозначил, как «проникновение», присутствует в любых операциях разведки в разной мере и объеме. Но имеются дела, где все начинается и заканчивается только проникновением, когда это действие является основным и решающим содержанием разведывательной операции. Проникновение на объект или в объект главного разведывательного интереса спецслужбы — от его успеха зависит все. А сама проблема безагентурного физического проникновения составляет особую и наиболее засекреченную часть деятельности разведки.