Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев

Прочитав этот текст, я даже соблаговолил немного загрустить. Если «проказа» требует комментариев, с аудиторией не все в порядке… [22] Бывают «хохмы» и иного рода. 1 апреля 1997 года египетский еженедельник сообщил, что «палестинская героиня» бросила гранату в Нетаньяху и Шарона, которых «разнесло в клочья». «1.2 миллиарда мусульман и сторонники мира в Израиле выразили удовлетворение по поводу убийства. И лишь кучка экстремистов из Ликуда его осудила». Пошутили…

Прибыла делегация из Самары. В Самаре — одна из наиболее, как мне представляется, организованных и деятельных еврейских общин в России. Поговорить было о чем. В частности об организации прямых авиарейсов Самара — Тель-Авив. В принципе израильтяне (компания «Эл Ал») не была в восторге от этой идеи. Поскольку такие рейсы, — их должны были совершать самарские авиаторы, — отнимали пассажиров, а значит — и доходы у израильской авиакомпании. Однако кроме коммерции есть еще и политика. А политика в данном случае работала на Россию. Самара стала летать. За ней — Пятигорск, Екатеринбург. По мере своих возможностей посольство способствовало российскому проникновению в израильское небо.

Должен покаяться. Больше всего я лично хлопотал о прямых рейсах из Ростова-на-Дону. Мотивы вполне корыстные. Моя родная сестра, которая жила в Ростове, время от времени посылала с оказией великолепных ростовских раков. И хотя они очень, ну очень не кошерные, не все мои израильские друзья обращали на это внимание.

Много хлопот было связано с медициной, медицинским обслуживанием сотрудников.

Можно было бы «выписать» из Москвы врача. Но, по моему разумению, толку от такого универсала было бы мало. Разве что дать совет и выписать рецепт. Все равно в каждом сколько-нибудь не тривиальном случае пришлось бы обращаться к специалистам.

На эти цели посольство могло тратить 4 % от фонда заработной платы. Сотрудник шел в поликлинику, приносил счет, и наша медицинская комиссия этот счет, как правило, оплачивала

Но для «диких» посетителей, то есть не охваченных медицинской страховкой, специалисты в Израиле стоят достаточно дорого. Визит к врачу — примерно 150–200 шекелей (по тем временам 1 шекель равнялся 0,41 доллара). Один день госпитализации — не менее 1500 шекелей. Поэтому все израильтяне (равно и проживающие в стране иностранцы, включая сотрудников посольств) страхуются через систему больничных касс. Практически дело обстоит так. Надо выбрать кассу с подходящим для вас набором медицинских услуг и подходящей ценой. Заключается договор. Страховой платеж, допустим, 250 шекелей в месяц на семью. А дальше медицинское обслуживание независимо от стоимости лечения производится за счет больничной кассы.

Когда мы говорили, что у нас нет медицинской страховки, израильтяне смотрели на нас как на сумасшедших. К сожалению, наших четырех процентов не хватало на то, чтобы застраховать всех. Посольство могло взять на себя какую-то часть страховых взносов, другая часть приходилась на долю сотрудника. Собирали собрания, обсуждали. Но тут срабатывала железная логика: деньги отдам, а вдруг не заболею.

Началась длительная переписка с тем же Валютно-финансовым управлением. Посольство предлагало такой вариант. Поскольку от врача мы отказались, то на этом экономится довольно большая сумма (зарплата + стоимость квартиры + приобретение инвентаря, медицинского оборудования и др.). Поэтому было бы логично разрешить посольству истратить эту сумму на медицинскую страховку. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. ВФУ просто не отвечало на наши жалобные послания.

В конце концов после долгих препирательств мы все-таки застраховались по минимуму — для вызова скорой помощи. Причем, «русской» скорой помощи, которая в отличие от обычной, израильской, не только отвозила заболевшего в больницу, но действительно оказывала первую медицинскую помощь.

Когда в Израиле появился новый посол, появился и врач. Но проблема страховки так, кажется, не решена и до сих пор…

15 апреля секретарь правительства Израиля Рубинштейн передал мне (устно) обращение израильского руководства к правительству России. Речь шла об антисемитизме.

В Израиле встревожены ходом судебного разбирательства по иску общества «Память» к «Еврейской газете». Обсуждающиеся судом вопросы, — говорил Рубинштейн, — классический образец антисемитской пропаганды, отмечавшейся уже в иные эпохи и в иных странах. Дебаты вокруг данных тем не делают чести их инициаторам. Хотя суд есть суд, и израильское руководство никоим образом не хотело бы создать впечатление, что пытается как-то воздействовать на ход процесса.

Тем не менее здесь не могут и не хотят скрывать свою обеспокоенность опасностью антисемитизма в России. — Суд, — отметил Рубинштейн, — это лишь частный случай, который, однако, может иметь крайне серьезные последствия, если он будет способствовать разжиганию ненависти к еврейскому народу.

— Мы надеемся, — заявил Рубинштейн, — что результат суда будет другим. Но и сегодня, как полагает израильское руководство, российское правительство не вправе молчать. В Израиле рассчитывают, что прозвучит голос представителя российского государства с осуждением попыток сеять антисемитскую пропаганду.

— Поверьте, — заключил Рубинштейн, — то, что я Вам говорю, не доставляет мне радости.

— Поверьте, — ответил я, — мне не доставляет радости слушать то, что Вы мне говорите.

Просил Рубинштейна учесть ряд обстоятельств.

С государственным антисемитизмом покончено окончательно и бесповоротно.

Правительство негативно относится к антисемитизму в любых его проявлениях.

В России существуют политические движения, политические силы, проповедующие антисемитизм и опирающиеся на определенные слои населения. Века российского антисемитизма и десятилетия антисемитизма советского породили традицию, которая цепко держится за жизнь.

Правительство могло бы активнее противодействовать антисемитским проявлениям, но мешают, с одной стороны, отсутствие опыта, практики борьбы с антисемитизмом, а с другой, — нежелание открывать новые фронты и в без того сложной обстановке.

Я выразил уверенность, что несмотря на возможные зигзаги локального характера масштабы антисемитизма в России не превысят мировую «норму».

Направляя в МИД информацию о беседе с Рубинштейном, посольство обращало внимание на то, что нам никуда не уйти от темы антисемитизма в двусторонних отношениях. Темы специфической, деликатной и в то же время требующей от российских властей решительных действий политической, правовой и иной направленности. Отсутствие внимания к такого рода вещам не идет на пользу нашим отношениям с Израилем, не говоря уже о том, что это принципиально неверно. В этой связи предлагалось найти возможность должным образом отреагировать на выраженную израильтянами озабоченность.