Иван Баграмян - Так шли мы к победе

— Летчики тоже докладывают об этом.

Это сообщение окончательно убедило нас в том, что со дня на день южнее Риги противник нанесет контрудар. 6-я гвардейская медленно продвигалась к Риге вдоль левого берега Даугавы.

Увлекшись анализом обстановки, мы забыли и об ужине. Курасов, перелистывая свои записи, подвел краткий итог июльскому наступлению войск нашего фронта: за 25 дней пройдено с боями от 100 до 300 километров на флангах и около 400 километров в центре; группа армий «Север» лишилась непосредственной связи с группой армий «Центр»; войска нашего фронта вышли на дальние подступы к военно-морским базам Лиепая и Клайпеда; в ходе наступления войска фронта оттянули на себя значительные силы врага от 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов и тем содействовали их успехам.

Не удержавшись, полковник А. А. Хлебов уточнил:

— Только против правого крыла нашего фронта противник перебросил около одиннадцати дивизий.

— Однако, — продолжал В. В. Курасов, — в ходе июльских боев полоса наступления наших войск расширилась почти до пятисот километров. Причем в начале Шяуляйской операции на фронте в двести километров мы имели три армии, а теперь — четыре. Так что полоса наступления увеличилась в два с половиной раза, а количество войск — лишь на одну армию. В то же время силы врага перед нашим фронтом выросли в несколько раз. Легко видеть, что у него появились широкие возможности находить у нас уязвимые места и бить по ним. — Начальник штаба задумался, словно вспоминая, обо всем ли он сказал, а затем заключил: Следовательно, продолжать наступление на всем фронте в данной обстановке значит идти на неоправданный риск. Необходимо закрепиться на достигнутых рубежах, просить об усилении и только после этого возобновлять удары.

— Думаю, — сказал генерал Д. С. Леонов своим глуховатым ровным голосом, Владимир Васильевич во всем прав, кроме одного. Прекратить наступление без разрешения Ставки мы не можем. Следовательно, надо думать о том, что, продолжая наступление, необходимо быть в готовности отразить любую вылазку врага. В достижении этой цели огромная ответственность лежит на нашей разведке. Имейте это в виду, товарищ Хлебов!

Заслушав мнения В. В. Курасова и Д. С. Леонова, я сказал, что в нынешней ситуации нам нельзя упускать из виду, что в результате успеха 51-й и 2-й гвардейской армий и овладения районами Елгавы и Шяуляя группа армий «Север» лишилась своих основных коммуникаций — автомобильной и железной дорог Рига Елгава — Шяуляй — Тильзит, которые связывали ее с Восточной Пруссией. Это ставит войска противника, находящиеся в Эстонии и Латвии, в очень тяжелое положение. Значит, гитлеровское командование в ближайшее время предпримет, конечно, самые решительные меры для восстановления потерянных коммуникаций. Отсюда наша главная задача — возможно быстрее создать необходимые оперативные условия для прочного удержания районов Елгавы и Шяуляя. Вот почему нам необходимо продолжать наступление армий Крейзера и Чанчибадзе на запад с целью их выхода на линию Ауце, Куршенай, где надлежит перейти к жесткой обороне. Одновременно следует усилить прикрытие внешних флангов этих армий: на севере в районе Тукумса и на юге в районе Кельме. Чтобы иметь возможность отразить удар, который противник может нанести нашим войскам, нам нужно изыскивать резервы внутри фронта за счет перегруппировок и вывода из боя ряда соединений.

С моими предложениями Д. С. Леонов и В. В. Курасов согласились, и мы приступили к их осуществлению на следующий же день. Начальнику штаба было поручено подготовить соответствующие указания войскам.

Необходимость иметь и этой обстановке подвижные резервы подсказывала решение: вывести 3-й гвардейский мехкорпус из рижского коридора и сосредоточить его к югу от Елгавы, а 1-й танковый корпус — в район восточ-нее Шяуляя для восполнения потерь в танках и вооружении.

Армиям правого крыла фронта были поставлены такие задачи: 6-й гвардейской — развивать наступление вдоль левого берега Западной Двияы в общем направлении на Ригу; 43-й — как можно быстрее выдвинуться на рубеж реки Мемеле и подготовиться здесь к отражению возможного контрудара крупных сил противника с севера в общем направлении на Биржай.

Тревожная обстановка на фронте не позволяла нам спокойно посидеть за накрытым столом. Наспех перекусив, мы все заторопились по неотложным делам.

Вскоре я доложил наши выводы и предложения А. М. Василевскому, на которого к тому времени Ставка возложила не только координацию действий 3-го Белорусского, 1-го в 2-го Прибалтийских фронтов, но и общее руководство их действиями. Маршал в целом согласился с нами, обещал добиться от Ставки выделения нам новых сил. Он снова вернулся к вопросу о передаче нам 5-й гвардейской танковой армии от генерала Н, Д. Черняховского, поскольку его войска к тому времени освободили Каунас и положение в полосе 3-го Белорусского еще больше стабилизировалось. Ему уже не угрожали никакие неожиданности. Кроме того, А. В. Василевский настаивал на передаче в мой резерв одного стрелкового корпуса из 4-й ударной армии 2-го Прибалтийского фронта. Словом, мы были очень рады, что рядом есть человек, облеченный большими полномочиями и в то же время вместе с нами непосредственно ощущающий биение фронтового пульса. Я, откровенно признаюсь, не любил, чтобы меня, как говорится, вели по полю сражения за руку. И надо сказать, Александр Михайлович Василевский с большим тактом руководил действиями командующих фронтами. Свои замыслы и решения Ставки он претворял в жизнь твердо, но без излишней опеки. Постоянная связь с представителем Ставки (нередко он в течение многих дней находился при штабе фронта, особенно в решающие моменты боевых действий) облегчала командующему принятие важных решений в обстановке, когда для получения одобрения Верховного уже не было времени. Наиболее ощутимую помощь получал я от А. М. Василевского в тех случаях когда, надо было добиться согласованных действий с соседями при решеиии общей задачи на стыке фронтов, как это было, например, в период разгрома даугавпилсской группировки врага. Кроме того, постоянный контроль со стороны представителя Ставки имел и еще одну важную особенность: меньше было возможностей для принятия поспешных, необдуманных решений.

…В начале августа на КП фронта явился хорошо знакомый мне генерал-майор В. А. Карвялис.

— Товарищ командующий фронтом! Шестнадцатая Литовская стрелковая дивизия завершает сосредоточение в районе Паневежиса, — доложил он с едва заметным акцентом. — Прибыл за получением конкретной боевой задачи.

Должен сказать, что дивизия еще задолго до моего вступления в командование фронтом входила в его состав. Я неплохо знал ее кадры и ценил это соединение за высокую боеспособность. В период подготовки Белорусской операции Верховный Главнокомандующий приказал мне ввести литовцев в сражение только с вступлением войск фронта на территорию Литвы. Мы передали 16-ю в оперативное подчинение командующего 4-й ударной армией без права ввода ее в сражение. После освобождения Полоцка 4-я ударная армия, а вместе с ней 16-я Литовская дивизия были переданы в состав 2-го Прибалтийского фронта.