Иван Драченко - На крыльях мужества

Здесь мне бы хотелось сделать небольшое отступление и рассказать два небольших эпизода из жизни Николая - удивительно смелого и добродушного парня. Как и многие ребята того времени, он по комсомольской путевке пришел в один из филиалов Донецкого (Сталинского) аэроклуба г. Красногоровки, затем учился в школе пилотов, стал военным летчиком.

...На Керченский полуостров пришла весна. Яркими красками оживала земля, море - недавно мрачное, со свинцовым отливом, - набирало голубизну. Природа несла покой и тишину, а незваные пришельцы ее взрывали.

В небе зловеще гудели тяжело груженные немецкие бомбардировщики, которых редким огнем встречали зенитчики.

Перехватить самолеты противника не успели и наши летчики: они заметили их тогда, когда те отбомбились и на малых высотах, не соблюдая строя, шли в сторону моря.

Встреча Николая с одним из "юнкерсов" произошла прямо над морем, на высоте метров двадцати.

Подойдя слева, он с ходу открыл огонь. Безрезультатно. Но так как скорость "яка" была больше Ю-88, Буряк повторно атаковал гитлеровца справа. Бортовой стрелок "юнкерса" на этот раз чуть зазевался. Николай нажал на гашетки и длинной очередью полоснул по фюзеляжу бомбера. Он нехотя накренился, выпустил оранжевый язык пламени и пошел вниз.

На водной глади появилось белое пятно, поднялось облако пара, и над вражеской машиной сомкнулись волны. Вот она - первая победа!

Но до деталей он помнил и это...

Группа, которой командовал подполковник Кутихин, взлетела с херсонесского аэродрома. Бомбардировщиков догнали, но встретились и с двенадцатью "мессерами".

Сразу завязался бой. Через определенное время Николай увидел, как два Ме-109 зашли сзади пары командира и стали сокращать дистанцию для атаки. Нужно немедленно предупредить об опасности! Но как? Радиостанции на машине не было, пришлось изменить направление полета своего самолета и параллельно своей паре дать пулеметную очередь, может, заметят трассу. Так и сделал. Но в это время увидел себя, можно сказать, в кольце прицела вражеского истребителя. Получил несколько очередей в правое крыло, пары бензина воспламенились, и огонь перекинулся на кабину, ослепил летчика. Николай расстегнул привязные ремни и резко отжал ручку управления от себя. Из кабины будто выбросили. Через несколько секунд взорвались бензобаки.

Надо приводняться. Ртом при помощи шланга надул резиновый пояс, расстегнул карабины грудной перемычки и ножных обхватов, освободился от подвесной системы и плюхнул метров с пяти в воду.

А вокруг волновалось море. Греб, пока не посинели руки, которые все тяжелели и тяжелели. Едкая соленая вода, как наждачная бумага, терла лицо. Голова тяжелела, одеревеневшие руки стали не чувствовать холода. Но что это? Вдали послышался будто гул мотора. Галлюцинация? Нет, действительно к нему шел катер. Сколько же он пробыл в воде? Посмотрел на циферблат - ровно два часа со времени приводнения.

Катер, маневрируя, осторожно подходил к Николаю, чтобы того не ударило о борт. Бросили веревку, но летчик никак не мог ее схватить - скользкая, да и пальцы плохо слушались. Затем привязали к верёвке какое-то бревно. Наконец-то прижал его к телу. Потом подцепили багром.

По счету у Николая это был четырнадцатый боевой вылет... Четырнадцать, а сколько было потом?!

...И вот крыло Николая рядом. Поворачивает улыбчивое, круглое лицо. С ним всегда как за гранитной стеной!

Двадцать пять минут лету - и перед нами серо-голубым лезвием выгнулась Висла. А дальше - сплошное месиво дыма. Обстановка резко изменилась: ведущему группы Николаю Киртоку приказано перенацелить удар. Флагман решил сделать круг у линии фронта и определить местонахождение колонны.

Плавно вошли в левый круг. Слева от Николая иду я. На. борту моего "ильюшина" нарисован механиком Сашей Бродским сокол, держащий в клюве бомбу. Сверху и снизу надписи: "За Родину!" и "Смерть немецким оккупантам!".

Неожиданно к группе пристраивается седьмой штурмовик - кок винта красный. Николай запросил незнакомца:

- "Горбатый" с красным носом, ты чей?

Молчок. Ну что ж, молчит - нас будет больше.

Линию фронта пересекаем с потерей высоты. Вот уже и зенитки зашевелились - жгуты трасс вьются, клокочут у самого виска. Жутковато! К этому привыкнуть почти невозможно, когда дышит в затылок смерть.

- "Горбатые"! Работать будем в боевом порядке - левый круг. Подготовьтесь, к перестроению.

С разворотом в девяносто градусов с высоты восемьсот метров вводим свои "летающие танки" в пикирование и освобождаемся от бомб. Три танка уже отползали: над ними пляшут жаркие фитили. Как смерчь носился над полем "красноносый" штурмовик. Он словно макеты на полигоне, один за другим поджигал фашистские машины. Очередной заход - и "красноносый" врезался в скопление танков, и бронетранспортеров, похоронив вместе с собой в огромном, шумном огне несколько из них.

Доложив командиру корпуса по радио о выполнении задания и гибели незнакомого штурмовика, ведущий группы Кирток получил разрешение возвратиться домой.

- Эх, Фетисов, Фетисов, - Николай услышал в наушниках взволнованный голос генерала Рязанова. И тут же последовал щелчок выключаемого микрофона.

Отрулив самолеты на стоянку, мы узнали от дежурного по полетам, что "ил" с красным носом принадлежал, новому командиру 8-й гвардейской штурмовой дивизии подполковнику А. С. Фетисову. Тот хотел лично уточнить обстановку на поле боя и незаметно проконтролировать действия штурмовиков. И вот таков трагический финал. С новым комдивом погиб и воздушный стрелок Саленко, который ранее летал с Девятьяровым и сделал с ним пятьдесят боевых вылетов.

После этого случая Рязанов сразу же собрал командиров дивизий и полков, сказал:

- Я далек от мысли запрещать вам лично участвовать в боях, но учтите риск должен быть оправданным и разумным.

А бои не прекращаются. В полдень 18 августа поднял группу штурмовиков и с курсом 270 градусов повел их в район Кихары. Там немцы создали мощный танковый кулак и хотели смять обороняющихся пехотинцев.

Не успели подойти к цели, как навстречу на бреющем полете вырвались несколько "фокке-вульфов" и "мессершмиттов" и, обладая явным преимуществом, сразу ринулись в атаку на нас.

И вот в наушниках слышу срывающийся девичий. голос:

- "Маленькие", помогите Драченко. Помогите...

Это работала какая-то станция наведения. Но кто поможет? В небе штурмовики и противник. О каких "маленьких" идет речь?

- Не голоси, девочка, поможем, - вдруг слышу в наушниках.

Неужели немцы настроились на нашу волну, "подбадривают"?

И здесь сомнения развеял твердый голос с хрипотцой:

- Сухов, атакуй "фоккероз", отсеки их от "илов"!

Так это же в радиообмен включился комдив истребителей Покрышкин и дает команду Косте Сухову!