Давид Драгунский - Годы в броне

Командирский танк чуть задержался на повороте. В тот же миг будто из-под земли вынырнули два немецких солдата и дали в упор очередь из автоматов. Перед глазами у меня поплыли сверкающие пятна. Словно каленым железом, обожгло шею...

Очнулся через несколько минут. Рядом со мной лежал убитый бригадный инженер Писаренко. А вокруг раздавались голоса:

- Спасайте комбрига...

Каким-то чудом я остался жив. Вражеская пуля слегка задела шею, обожгла кожу, но ранение оказалось легким.

Бригадный врач насильно влил мне в рот ампулу спирта. Охвативший меня испуг сразу прошел. Я снова стоял на танке, держась за кольца башни.

Колонна направлялась в Ставище, где, по нашим соображениям, тоже должен был находиться мост.

Приближалось утро. До полного рассвета нам было необходимо во что бы то ни стало прорваться к своим. Днем на открытом месте для нас создалась бы тяжелая обстановка. Силы были слишком не равны.

Разведывательный танк на бешеной скорости ворвался в Ставище, но и здесь нам тоже не повезло: на наших глазах горбатый мост взлетел в воздух.

Противник всполошился по всему участку фронта. Элемент внезапности был нами потерян.

А между тем неумолимо надвигался рассвет.

Замолкли моторы, погасли фары, машины прижались одна к другой. К моему танку, стоявшему у обочины дороги, подходили командиры танковых подразделений, в батальонах которых осталось по два-три танка с пустыми баками, артиллеристы, зенитчики, минометчики, в батареях которых насчитывалось по одному орудию с пятью-шестью снарядами. Молча стояли у танка офицеры штаба бригады. Здесь же оказались наши партизанки-проводники, медики и все те, кто входил в состав 55-й бригады или примкнул к ней за последние десять дней.

Я ошибся, думая, что сейчас посыплются вопросы: "Что делать дальше?", или прозвучит высокий голос комбата капитана П. Е. Федорова: "Я жду приказа", или разорвет тишину медвежий бас Андрея Серажимова: "Куда идти в разведку?"

Теперь, когда мосты были взорваны, когда у нас почти не осталось снарядов, а бензиновые баки оказались пустыми, имевшаяся в бригаде техника уже не могла повлиять на исход боя. Более того, она стала обузой. Напрашивалось одно-единственное решение - вывести из строя материальную часть, к утру выйти топкими болотами на северный берег реки и соединиться со своими войсками.

А что скажет Рыбалко, узнав, что техника бригады погибла? Не подумает ли он, что командир бригады оказался трусом или, в лучшем случае, нераспорядительным офицером? Что ж, будь что будет. Совесть моя была чиста. Оглядев еще раз подчиненных, я приказал в первую очередь немедленно похоронить погибших.

Выполнив этот печальный долг, мы сняли с танков все пулеметы, диски, ракетницы, забрали с собой затворы танковых пушек, засыпали землей моторы, в баки забросали песок, порезали всю резину, а через 30 минут построились в колонны и приготовились к следующему броску...

Через полчаса приказ был выполнен. Обойдя Ставище, танковая бригада двинулась в пешем строю по топким болотам к реке Каменка. Бойцы несли на себе раненых, уцелевшие пулеметы, радиостанции. А над ухом у меня по-прежнему раздавался теперь уже охрипший голос нашего проводника, партизанки Машеньки Сотник:

- Влево, влево, еще взять влево, там должен быть мост.

Девушка не ошиблась. Прямо из-за поворота показался изрядно искореженный пешеходный деревянный мост...

За рекой виднелись темные точки блиндажей и окопов. Высланных вперед разведчиков обстреляли со стороны рощи. А когда в предутреннее серое небо взвились зеленые опознавательные ракеты, выяснилось, что впереди наша оборона.

Рейд по вражеским тылам был завершен. Мы вышли в фастовские леса и соединились с танкистами 3-й гвардейской танковой армии П. С. Рыбалко.

Командарм принял меня в небольшом домике на окраине Фастова. Выслушав доклад о боевых действиях бригады за последние десять дней, он спросил, что делается в тылу противника.

Я стал подробно отвечать на этот вопрос. Пока говорил, командарм испытующе смотрел на меня. Потом он не спеша взял телефонную трубку и доложил:

- Товарищ командующий фронтом, пятьдесят пятая бригада сегодня ночью прорвала кольцо окружения, прошла с боями по тылам врага и соединилась с нами. Передо мной сидит командир бригады. Подробные данные о положении в тылу доложу позднее.

Разговор длился несколько минут. Затем Рыбалко так ке не торопясь положил трубку на телефонный аппарат, "осмотрел на меня добрыми выразительными глазами.

- Командующий фронтом просил передать вашей бригаде благодарность. Действиями бригады он остался доволен и приказал немедленно представить к наградам отличившихся. Кстати, кто был у вас проводником? Удивительно, как вы смогли выйти точно в намеченный район, да еще ночью.

Пришлось рассказать генералу о партизанках Маше Сотник и Гале Чернухе.

- Поблагодарите девушек от моего имени и наградите орденами.

- Будет исполнено, товарищ командующий. В конце беседы командарм осторожно спросил:

- Сколько потребуется времени, чтобы привести бригаду в порядок, дать людям отдохнуть, получить материальную часть и пополнение?

- Хорошо бы деньков пять-шесть, - ответил я, а сам додумал, что этого времени будет крайне мало.

Павел Семенович немного помолчал и твердым голосом произнес:

- Нет, это слишком много. Обстановка на фронте осложнилась. Вы ее знаете лучше нас. Надо ожидать больших танковых атак группы Манштейна... Предоставляю вам двое суток. Завтра к ночи поступит боевая техника, я распорядился выделить вам два эшелона танков. Боевую задачу поставит командир корпуса... Боюсь, вам снова придется встретиться с главными силами 25-й танковой дивизии.

Генерал встал. Это означало, что мне пора идти.

- И не переживайте, пожалуйста. Командующий фронтом считает ваше решение на вывод из строя техники и выход к нам разумным и правильным. Я целиком и полностью разделяю это мнение. Знайте, мой друг, не скоро враг сложит оружие. Потребуются долгие месяцы, чтобы сломить его. Полную победу принесут люди. Их надо беречь особо. А танки, машины, минометы - дело наживное.

Окрыленный, возвращался я в родную часть. А через два дня в составе войск 3-й танковой армии 55-я гвардейская танковая бригада вела успешные оборонительные бои в районе Фастова против старых своих "знакомых" - 25-й и 1-й танковых дивизий врага.

* * *

В течение всей войны меня терзала мысль о судьбах людей из Паволочи. Что сделали с ними фашистские изверги после ухода из села 55-й танковой бригады? Не сетуют ли местные жители на танкистов за то, что те были вынуждены покинуть Паволочь в ноябрьские дни 1943 года?

Получилось так, что сразу после войны я не смог попасть в те края. Сделал это только спустя 20 лет. Газик лихо промчал меня по дорогам войны. Вот уже позади остались Васильков, Фастов. С волнением подъезжали мы к Малому Половецкому.