Давид Драгунский - Годы в броне

Все находившиеся в комнате рассмеялись. Командарм еще раз осмотрел меня с головы до ног:

- Вид у вас хороший. Курортный. А теперь - за дело. Время не терпит.

Он подвел меня к столу, на котором распластался крупномасштабный план Берлина. Четко выделялись на нем квадраты улиц, площади, стадионы, станции метро, рейхстаг и имперская канцелярия. Голубые дорожки Тельтов-канала и Шпрее, петляя змейкой, извивались по окраинам, вползали в город и терялись где-то в лабиринтах улиц. Перед глазами мелькали названия окраин и предместий. К западу тянулись сплошные леса и озера.

- Все это придется брать. Наша армия нацелена на юг Берлина и на его западную часть. Немцы готовились встретить войска маршала Жукова с востока, а мы еще ударим с юга, по самому чувствительному месту - во фланг.

Жирные стрелы на карте выводили 9-й механизированный корпус генерала Сухова к восточной части Берлина, две небольшие стрелки протянулись навстречу 1-му Белорусскому фронту - 8-й гвардейской армии Чуйкова и 1-й танковой армии Катукова. 6-й танковый корпус Митрофанова всеми своими бригадами шел прямо на север - к центру Берлина, к Тиргартену. Я нетерпеливо шарил глазами по карте в поисках своего 7-го корпуса, нашей бригады. И не сразу нашел пунктирную линию среди множества кружочков и стрел.

Начальник оперативного отдела армии, мой старый знакомый по академии, двухметровый богатырь Саша Еременко, протянул через мою голову огромную ручищу.

- Вот здесь ваша бригада, - показал он по карте. - Вчера ночью она уперлась в Тельтов-канал: перед самым носом у танкистов гитлеровцы взорвали мост.

Не зная, что представляет собой этот водный рубеж, я спросил, есть ли броды или обходы.

- Какие там броды! - вмешался полковник Матвей Поликарпович Каменчук, начинж армии. - Ширина канала до сорока - пятидесяти метров. Он весь в бетоне: стены отвесные, по северному берегу - бетонные укрепления. Сплошные населенные пункты и каменные постройки усиливают оборону.

Услышав эти слова, я несколько сник. С мнением Каменчука я не мог не считаться. Мы, командиры бригад и корпусов, знали его давно.

- Не запугивай, Матвей Поликарпович, - мягко улыбаясь, сказал Рыбалко. - Что бы там ни было, а действовать надо смело, решительно, не оглядываясь по сторонам. Бояться нам нечего, мы не одни. С востока идет 1-й Белорусский фронт. Рокоссовский размахнулся на севере, левее нашей армии на Потсдам наступает Лелюшенко. Понял? А это командующий 28-й армией Александр Александрович Лучинский, - пояснил Рыбалко, представляя меня высокому, стройному генералу. - Раз появилась пехота, нам, танкистам, ничего не страшно.

Прощаясь, Павел Семенович, как бы напутствуя, сказал мне:

- Поезжайте немедленно в свою бригаду, ознакомьтесь с обстановкой на месте, там будет виднее. Обязательно повидайте командира корпуса, он уже ждет вас. Кстати, у вас теперь новый комкор генерал Василий Васильевич Новиков, старый, опытный вояка. И строгий. Спуску не даст.

Рыбалко был в приподнятом настроении и свое приказание сопровождал шуткой. Получив разрешение на отъезд, я дошел до дверей, но тут все же не выдержал, повернулся к генералу:

- Жду вас в Берлине, товарищ командующий.

- Буду, обязательно буду, - улыбнулся Рыбалко. - Но с одним условием. Обещайте принять меня только на Вильгельмштрассе. Имейте в виду: туда пойдет весь седьмой корпус.

Получив план Берлина, сопровождаемый офицером связи, окрыленный, ехал я к боевым друзьям. Встреча на КП и напутствие П. С. Рыбалко взволновали меня. Неиссякаемая энергия командарма передалась и мне, я испытывал небывалый прилив сил.

Машина, словно чувствуя мое нетерпение, мчалась на север на предельной скорости. Вскочили в Малов, повернули налево в направлении города Тельтов и сразу оказались в зоне заградительного огня. Офицер связи, сопровождавший нас до бригады, выбрал не совсем удачный маршрут. Прочертив по карте кратчайшую прямую, он рассчитывал, что этим путем мы быстрее окажемся на месте, но не учел, что центральная улица, как и весь городок Тельтов, простреливалась всеми огневыми средствами противника. Возвращаться назад, чтобы организовать поиски лучшего пути, было уже поздно и небезопасно. Оставалось одно: решительно сказать "Вперед!" - и "виллис" пошел нырять из воронки в воронку.

Никогда не терявший самообладания Рыков вцепился обеими руками в руль, направляя машину на окраину городка. Наш "козлик" шарахался из стороны в сторону, прижимался к степам домов, к толстым каменным оградам, прыгал через завалы и канавы. Водитель, обливаясь потом, с остервенением бросал машину в мало-мальски безопасные места, хотя таких мест, к сожалению, почти не было. И все-таки мы выскочили на окраину. Предстояло преодолеть небольшую поляну, за нею нырнуть в лесок, а там рукой подать до штаба бригады.

Огонь не утихал. С противоположного берега в нашу сторону с завыванием летели снаряды скорострельных зениток, чавкали минометы. Поляна к тому же насквозь простреливалась огнем автоматов.

И как назло, не было ни лощинки, ни оврага, ни кустарника. Пляска машины по изрытому снарядами и минами полю продолжалась всего несколько минут, но они показались нам вечностью. Снаряды ложились впереди и позади машины. Как ни старался Рыков, "виллис" заковылял на трех колесах. Изрешеченный осколками, он проскочил рощицу и ворвался в обнесенный толстой кирпичной стеной двор заброшенного поместья. Офицер связи был ранен осколком, остальные отделались легким испугом. Нечего греха таить, пережили мы немало. Мысль о преждевременном выходе из строя или о случайной гибели не покидала меня. И не столько страх смерти владел мною - на воине до некоторой степени привыкаешь к этому чувству, - сколько сожаление и досада, что вот могут убить буквально в трех шагах от родной бригады, к которой так стремился!..

Наконец все осталось позади... Мы отдышались, испили водицы, перевязали рану нашему сопровождающему, сменили колесо и уже спокойно тронулись дальше. Шквальный огонь на нашем участке стихал, снаряды и мины рвались где-то в стороне. Через час мы были у своих.

Штаб бригады разместился на безлюдном хуторе, который не значился ни на одной из наших карт. Несколько знакомых легковушек, машина наших радистов, бронетранспортеры и мой стальной конь - танк Т-34 с номером "200" - стояли, уткнувшись в грязную кирпичную степу.

Всего несколько минут длилась встреча с боевыми друзьями. Первым делом познакомился с новым начальником штаба подполковником Шалуновым и другими офицерами, прибывшими за время моего отсутствия. Очень обрадовался, найдя живым и здоровым Александра Павловича Дмитриева, неразлучного фронтового друга, свыше трех лет возглавлявшего политотдел бригады.