Давид Драгунский - Годы в броне

- Дельный пулеметчик. И смелости необыкновенной, - сказал тогда о Вердиеве командир мотобатальоиа.

Бои шли севернее Львова. В местечке Куликов засела большая группа гитлеровцев. Авас вывел свое отделение дворами и огородами им в тыл, разбил два пулемета, уничтожил всех солдат вражеской группы, захватил минометную батарею и обеспечил продвижение главных сил батальона...

Оставив Львов далеко позади, наши танки мчались к реке Санок, нам предстояло добраться до Вислы. Мой "виллис" то и дело проваливался в трясину и с большим трудом поспевал за танками. Оврагами, лесными тропами, по бездорожью мы подкрадывались к Висле и 30 июля 1944 года вышли на ее берег.

Переправочных средств для переброски танков не оказалось. А соблазн перепрыгнуть через Вислу был огромный, тем более что немцы совершенно не ожидали выхода наших войск у Мохува. Под руками у нас в первый момент была только залатанная рыбацкая лодка, и Вердиев с пятью солдатами пустился на ней через бурную, капризную Вислу. Покружив в волнах, лодка благополучно ударилась носом о берег. А там начиналась лощина, виднелись высокие холмы. Отделение Вердиева скрылось из глаз. Пулеметные очереди и дробь автоматов вскоре возвестили о том, что Вердиев со своими людьми вступил в бой. Несколько часов дрались храбрецы, не подпуская немцев к реке. Этого времени было достаточно, чтобы на тот берег переправился весь батальон автоматчиков. Вслед за ними на крохотный плацдарм на паромах поплыли танки. Трогательной была встреча танкистов с отделением Вердиева. На западном берегу польской реки я расцеловал уже ставшего мне дорогим Аваса Касимовича.

Во время тяжелых боев на сандомирском плацдарме, оглушенный, контуженный, Авас сражался как пулеметчик и автоматчик, когда в его отделении осталось всего два человека.

Одним Указом Президиума Верховного Совета СССР пулеметчику Авасу Вердиеву, разведчику Николаю Новикову и мне было присвоено звание Героя Советского Союза.

Это было осенью сорок четвертого. Мы стояли в одном строю перед развернутым боевым гвардейским Знаменем, на широкой поляне недалеко от города Тарнобжег на Висле. Пулеметчик сержант Вердиев, разведчик старшина Новиков и я, полковник - командир бригады, по очереди подходили к командующему армией генерал-полковнику П. С. Рыбалко и получали свои высокие награды. Потом награжденные собрались в домике, стоявшем на опушке леса. В ту ночь много рассказывал мне А вас о своем родном Азербайджане, о его гостеприимном народе, приглашал обязательно побывать после войны в милых его сердцу краях...

Но не суждено было состояться нашей встрече...

* * *

Недалеко от нас разорвался снаряд - усилился артиллерийский и минометный огонь. Из района Шпандау и с северной части Вильгельмштрассе в нашу сторону полетели сотни снарядов и мин. Мы инстинктивно прижались к танку. Внезапно налетевший огненный буран побушевал несколько минут и столь же неожиданно смолк. Огненный смерч перенесся на соседнюю улицу.

Небольшая оперативная группа, находившаяся со мной, постепенно разрасталась. К ней примкнули штабы артиллерийских бригад и дивизионов, подходили и подъезжали командиры приданных подразделений. Вдобавок ко всему без вызова явился начальник тыла Леонов, за которым тут же потянулись обозы с продовольствием, санитарные машины, цистерны с горючим.

- Зачем явились? - вместо приветствия обрушился я на Леонова. - Вы же свяжете нас по рукам и ногам, создадите пробки, сутолоку!

Спокойствие и выдержка на сей раз тоже не оставили нашего Ивана Михайловича.

- Не мог поступить иначе, товарищ комбриг, - невозмутимо произнес он. Целую ночь стоял с тылами на станции Рейхспортфельд. Видимости никакой, обстановка совершенно неясна. А тут еще из станции метро выскочила группа гитлеровцев и давай нас колошматить. Прут, сволочи, прямо из-под земли. Два часа мы отбивались. Насилу отогнали их. Теперь спасаю боеприпасы, горючее, продовольствие. Целую ночь до вас добирался...

Я понимал Леонова. Не сладкой жизни искал он, оставляя свой удаленный от передовых подразделений район. И примчался он к нам не в поисках защиты это был храбрый и опытный офицер, который сумел бы в обычной обстановке отбиться своими силами в случае нападения мелких групп противника. Леонов, вообще, был прав: мы не учли своеобразия обстановки в Берлине. Здесь тыловые подразделения на каждом шагу подстерегала опасность, они были уязвимы в любом месте и в любой момент. Взвесив все это, я оставил в распоряжении И. М. Леонова танк, взвод автоматчиков и крупнокалиберный зенитный пулемет...

Два часа мы безуспешно пытались установить связь с комбатом Гулеватым. Он как в воду канул. Пожалев, что потратил время на завтрак и разговоры с Леоновым, я решил двигаться по следам Гулеватого. Ориентироваться становилось все труднее. Улицы стали неузнаваемыми из-за завалов, по компасу определиться трудно - кругом металл, магнитная стрелка мечется, словно бешеная. Обходя разрушения и баррикады, мы невольно отклонились в сторону. К нашему счастью, довольно часто стали попадаться деревянные указки с обозначением эмблемы бригады. Два круга с двойкой в середине стали для нас надежным ориентиром.

Пробираясь по уцелевшим переулкам и улицам, обходя горящие дома, мы медленно ползли за главными силами бригады. Голос генерала Новикова, требовавшего через каждые 10-15 минут доложить обстановку, буквально преследовал меня.

"Продолжаю вести бой", - лаконично отвечал я на все запросы радиостанции командарма, хотя хорошо понимал, что этот ответ не может удовлетворить моих старших начальников, ведь в Берлине не мы одни вели бои. Внимание командира корпуса и командарма было приковано к действиям нашей танковой 55-й бригады, потому что в тот момент она оказалась как бы острием ударной группировки 3-й танковой армии и выполняла роль передового отряда, предназначенного для соединения с войсками 1-го Белорусского фронта.

Не удовлетворившись моими ответами, генерал Новиков прислал офицера связи. Он сообщил, что комкор недоволен действиями бригады и требует форсировать наступление в сторону Шпрее. Вслед за этим командарм через офицера штаба категорически потребовал к полудню замкнуть кольцо окружения.

Внимательно выслушав начальников, я тоже не остался в долгу перед подчиненными: выразил свое неудовольствие начальнику штаба подполковнику Шалуновуза состояние связи с батальонами и сделал выговор начальнику связи майору Г. В. Засименко.

Непрекращающиеся запросы сверху и потеря связи с 1-м батальоном, решавшим главную задачу дня, - оба эти факта вынудили меня немедленно пересесть в танк, собрать в единый кулак свои резервы и двинуться вперед, не дожидаясь, пока Засименко установит радиосвязь с Гулеватым.