Александр Ханин - Рота, подъем!

"Выстрел" была настоящим Клондайком для солдат срочной службы. Тут были и маленькие бутерброды с различными колбасами и сортами буженины, и пять-шесть разнообразных пирожных, и лимонады всех видов, какие только можно было себе представить. Конечно, прилавок украшали и масса разных конфет, но самое главное, что над всей этой вереницей возвышались бутылки напитка "Байкал" и только что появившаяся в Москве "Фанта". Я пожирал глазами все эти яства, не зная, что же мне больше всего сейчас хочется заказать. И только немного успокоившись от этого изобилия, я обратил внимание на цены.

Тут было чем удивиться еще больше. Это были не баснословные цены ресторана высшей категории "Метрополь" в Питере и даже не цены широкоизвестного своими пирожными и тортами кафе "Север" на Невском.

Цифры на бумажках были ниже ведомственных цен столовой МВД напротив

Гостиного двора, где я неоднократно обедал вместе с оперативниками и друзьями из спецгруппы ОКОД.

– Вот это крутизна, – присвистнул один из новоявленных "черепов".

– Я о таком даже не слышал.

– Простите, – обратился другой к скучающей продавщице. – А все это можно купить?

– Можно, но не все нужно. Вот эти бутерброды вчерашние, лучше с бужениной возьмите, мальчики.

Мы уже проголодались, и радостно принялись уплетать купленные бутерброды и пирожные, запивая их "Фантой".

– Кайф, – похлопал себя по животу Андрейчик. – Надо было сюда раньше линять.

– Будто бы тебя тут ждали. Да и на пятнадцать рублей не сильно наешься в месяц.

– Это у тебя пятнадцать, а у меня двенадцать, я командир отделения, а не "замок".

– Будешь "замком", куда тебе деться.

– Ханин, вот ты мне объясни. Ты же еврей. Говорят, что "хохол без лычки – не хохол", а тебе эти лычки зачем?

– Ну, не снимать же их? И сам видишь, – в очередной раз зацепил я тему скромности или лености, – лычку старшего я так и не пришил еще.

Хотя, наверное, надо будет тут исправить положение. Сразу вопросы о сроке службы отпадут. Буду старший еврейтор.

– Сейчас все равно не успеешь. Пошли в штаб.

Штаб полка не сильно отличался от уже известных мне ранее.

Типичное серое двухэтажное здание с небольшим козырьком, под которым стоял старлей и ругал солдата с красной повязкой на руке.

– Я тебе что сказал убрать? Я тебе сказал территорию убрать. А ты чем занимаешься? А ты ерундой маешься.

Солдат молчал, тер под большим носом рукавом грязной рубахи и глупо улыбался.

– Байсаров, чего ты лыбишься? Ну, чего ты лыбишься, как девка на

Привозе? Наводи порядок, нефиг мне тут лыбиться.

Старлей говорил спокойно и даже как-то дружелюбно.

– Вы из учебки, бойцы?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – поднял я руку к фуражке. – Прибыли из учебки по обмену…

– Опытом? – рассмеялся собственной шутке старлей. – Или вы взамен уехавших москвичей?

– Так точно.

– И это правильно. Нам грамотные бойцы нужны. Проходите в строевую часть.

В строевой сидел младший сержант и печатал что-то на старенькой машинке. Двигая каретку, он высовывал язык, и все время непонятно для чего слюнявил палец. От ударов по машинке дрожала не только вставленная туда бумага, но и сама машинка и даже стол, на который она была поставлена.

– Вам чего?- очень внимательно посмотрел он на нас, давая понять, что мы отрываем его от очень важного и несомненно срочного занятия.

– Вот, – протянул я ему документы.

– Ага. Ясно. Секунду, – отрывисто проговорил солдат и снял эбонитовую трубку старого черного телефона. – Товарищ майор, тут четыре сержанта… Из учебки… Не знаю… Я не спрашивал… Ладно.

Он повесил трубку.

– Сейчас, Машков спустится.

Майор Машков – невысокого роста плотный мужчина, вошел в строевую часть буквально через минуту. Я отметил про себя, что все планки этого офицера получены за выслугу лет или являются юбилейными и поднял руку к фуражке:

– Товарищ майор…

– Вольно, вольно. Пополнение – это хорошо. Пополнение – это даже замечательно. Да еще два сержанта. Отличники, наверное. Только я не ждал пополнения. Чего это вас раньше прислали?

– Мы по обмену, – прервал я его радость.

– Как по обмену? Вместо москвичей? Ты хочешь сказать…

– Так точно, товарищ майор. Меня сменил сержант Зарубеев…

– Ясно, – почесал затылок майор и, скорчив рожу, посмотрел на писаря. – Оформи его во вторую роту первого батальона.

– В качестве кого?

– Кого? Заместителем командира взвода. Вместо Зарубеева. И остальных проверь вместо кого… куда.

Нас распределили совершенно в разные подразделения части.

Андрейчик попал в роту разведки, которая находилась в соседнем корпусе. Машков пожелал нам дальнейших радостей в службе, и мы направились по дороже, идущей мимо солдатской столовой и полкового клуба в казармы.

Я стоял около тумбочки дневального и ждал командира роты, которому обязан был доложить о прибытии и вступлении в должность.

Вещевой мешок с личным барахлом валялся на полу у стены. Каждый входящий в расположение натыкался на меня, разглядывая мою внешность так, как будто я был манекеном, облаченным в армейскую форму.

– Новенький? С учебки? В какую роту, "душара"? Откуда родом, зёма? – сыпались вопросы. – Тут тебе не учебка. Тут "выкать" не будут, даже если ты сержант и отличник. Тут сразу в "пятак" схлопочешь. Понял, земеля?

Я старался не реагировать на провокационные вопросы, бросая взгляд поверх голов вопрошающих, которым, как мне казалось, должен был смотреть дед советской армии.

Дверь открылась и вслед за чумазыми солдатами, явно похожими на механиков, ввалился огромного роста узбек в черном комбинезоне танкиста. В узбеке чувствовалась сила и уверенность. Весь его вид говорил о том, что он отслужил положенные ему два года и готов продолжать жить той же жизнью столько, сколько понадобиться.

Механики загалдели, увидев меня, но тут же замолчали, как только узбек открыл рот:

– Сколько прослужил? – показывая всем своим видом, что он действительно старший среди всей этой братии, спросил он.

– Сегодня приказ о полутора.

– Дед?

– Дед.

Перепроверяя ответ, узбек переспросил:

– Домой когда?

– Весной, надеюсь.

– Это сержант из учебки, – вдруг влез солдат, физиономия которого был мне знакома. – Он в нашей роте был сержантом и… писарем.

Только я в другом взводе был.

– Цыц, – остановил его узбек и протянул мне руку. – Так ты отделением командовал?

– И отделением тоже. Замок, плюс и.о. старшины роты.

– Или ты все же писарь?

– И это было поначалу…

– В общем так. Ты тут никого не бойся. И если вдруг кто из моих чурок слышать не будет, ты не тушуйся и сразу мне говори, я порядок наведу и слух им поправлю.

С этими словами он повернулся к механикам, которые, слыша слова старшего, жались друг к другу и, как Балу волчатам, размахнувшись, треснул рукавом всех разом по носам.