Александр Ханин - Рота, подъем!

– Наблюдатели, ложись! Сменная группа, ложись!! Кто в машине?

Ханин, убью!!

Не слушая дальше ротного, зная, что на месте наводчика-оператора одной из машин сидит Тарманжанов, я обернулся и увидел несущуюся на нас БМП, с орудием точно направленным на здание вышки. Уже не слыша командира, я бросился в сторону насыпи, где сейчас машина должна была сделать разворот. Когда я подбегал к машине, в моей голове мелькнула мысль: "Не со стороны пулемета. Не лезь со стороны пулемета". Умом я понимал, что все должно быть разряжено, но подсознание твердило свое, и я послушался, залезая на останавливающуюся машину с другого, куда менее удобного, бока.

Заскочив на БМП, я резко дернул крышку люка вверх. Плохо видимый мне сверху солдат пытался что-то делать внизу, нагибая свой корпус под затворную часть пушки.

– Руки вверх, руки подними! – рявкнул я вниз.

Солдат тихо поднял руки.

– Аккуратненько, ничего не зацепив, вылезаешь. Повторяю, медленно и аккуратненько.

Таджик начал вылезать с одновременно вылезающим из своего люка механиком. Я прыгнул вниз, не закрывая крышки люка, увидел выпавший фиксатор автоматического поворота башни, воткнув его обратно и взявшись за ручку поворота. От легкого нажима на ручку башня сразу пошла в сторону. БМП тихо рычала двигателем, но через шум я услышал голос механика-водителя на "броне":

– Почему башню не повернул?

– Не поворачивалься…

– А почему у сержанта поворачивается?

– Не знаю…

Следом послышался глухой удар и звук падающего тела.

"Черт, – подумал я. – Ротный увидит, механику может достаться.

Ладно, потому разберемся".

Только развернув башню к полю, я повернул голову к затвору и оторопел. Задвижка затвора была в верхнем положении, что означало наличие выстрела в стволе орудия. Еще не веря в происходящее и оглядывая пол в надежде увидеть валяющуюся болванку, я резко дернул ручку вниз. Из ствола выскочил выстрел, с грохотом упав к моим ногам.

– Твою мать, – выругался я, понимая, что нажми случайно солдат на кнопку, и, как минимум, мы вставляли бы стекла на вышке наблюдения.

Уже понимая, что будет следующим, но еще надеясь на лучшее, я даже не повернул голову, а скосил глаза чуть вправо и увидел свисающую, покачивающуюся ленту пулемета. Лента была полна боевых патронов калибра 7,62. Аккуратно нажав на затвор, как будто бы он мог быть заминирован, я открыл пулемет. Лента была заряжена полностью, и первый патрон светил капсулой в стволе пулемета. Вынув ленту и отдельно патрон, я доукомплектовал ленту и вылез наверх. Солдат, получивший удар в голову, уже встал и зло надвигался на механика, явно уступавшего ему в весе.

– Чурка! – крикнул я с "брони". – Ты урод, откуда родился? Из задницы? Ты это видел?

С этими словами я швырнул в таджика пулеметной лентой. Он попытался перехватить ее, поймал за конец, а другой конец сильно саданул его по лицу.

– Прекратить! – ротный был уже почти у самой машины. -

Прекратить! Что за дедовщина?

– Какая нахрен дедовщина, товарищ старший лейтенант? Этот урюк ленту в пулемете оставил, первый в стволе. Мог всех кто на башне порешить.

– Это Ваша вина, товарищ сержант! Значит Вы не смогли объяснить солдату, что и как надо делать. Значит Вы не справляетесь со своими обязанностями…

Я оторопел от этого заявления. Не далее, как пару часов тому назад ротный сам безуспешно пытался объяснить солдату, что надо делать, и в результате я же оказывался виноватым.

– Да я… – попробовал я оправдаться.

– Отставить пререкания. Как вас наказать, я решу после стрельб. А сейчас отправляйте следующую группу.

Данный инцидент оказался не единственным в сей злополучный для меня и всего взвода день. Во время обеда, который нам привез командир второго отделения моего взвода младший сержант Меньшов, ротный уехал в полк.

– Не толпимся, не толпимся, подходим по очереди, – командовал замполит.

Я подошел к раздатчику-чеченцу, который накладывал небольшие порции солдатам. Чечен положил мне целую поварешку разваристой гречневой каши и буквально завалил ее сверху большими кусками мяса.

– О себе не забудь, – сказал я. – Часто раздатчик забывает, а потом голодный остается.

– Не переживайте, товарищ старший сержант. Я свою пайку всегда возьму, – оскалился солдат.

– Пайку? Как на зоне…

– Я был на зоне. Год до армии. Если ты мужик, то там легче. И за хорошее поведение могут раньше выпустить, а тут не выпустят.

Философия солдата была мне понятна. Советская Армия не сильно отличалась от тюремной зоны. Та же ограниченность свободы, та же баланда, те же два года, то же деление на старших и младших. Вот только "топтание зоны" считалось презренным занятием, а служба в армии – почетным. Но отношение и там, и тут было одинаковое – скотское. С этими мыслями я отошел от раздатчика и уселся на редкую траву под сосной уплетать свою порцию.

– Товарищ старший лейтенант, у меня еще две буханки хлеба осталось, – показал ему раздатчик.

– Отдай все третьему взводу в качестве компенсации за отсутствие бани. Отдай, отдай. Пусть радуются.

Хлеб не радовал. Я отказался от дополнительного куска, сказав, что от него пахнет подлостью и неуважением к людям. Моему примеру последовал весь взвод. Хлеб так и остался лежать на разложенном вещевом мешке нетронутым, как знак молчаливого укора. Замполит постоял еще несколько минут, посмотрел на хлеб и, ничего не говоря, сел в свои Жигули и уехал.

Ротный вернулся через два часа злой, как собака.

– Ханин, ко мне! – прокричал он, еще стоя на ступеньке грузовика.

Я подбежал, не споря и не предполагая, о чем будет речь.

– Где были ваши солдаты днем, во время стрельб?

– Тут…

– А где была другая часть взвода?

– Учила матчасть, вы же сами приказали…

– Да нихера они не учили, сержант!! Они на травке, бля, решили понежиться. А по дороге кэп проезжал. Остановил машину и спрашивает, кто они, к кому взводу, какой роты относятся. А они, придурки, и ответили, даже не вставая. Не вставая, Ханин. Они даже не приветствовали командира полка!! Дальше объяснять?

– Не надо. Все понятно… Чего с ними сделать? Расстрелять, как врагов народа, не вскочивших при виде двух звездочек?

– Офигел? Ты чего не понял? Все. Ты меня достал. Сегодня у твоего взвода марш-бросок. Марш-бросок с занятиями по тактической подготовке. Бежите до моста и обратно. Я проверю, что вы добежали и не закосили. Ты бежишь со всеми. Ясно? – слова буквально вырывались, как иголки изо рта старлея. Казалось, что еще секунда, и он наброситься на меня и растерзает, как голодный волк ягненка.

– Так точно.

– Все, через два часа я вас наблюдаю на дороге. Свободен.

Часа через три взвод, построившись в колонну по трое, нацепив на себя автоматы и постукивая о бока сумками с противогазами, побежал в направлении моста. Бежать было километра три. Меньшов бежал впереди, я сзади, а самые провинившиеся бежали вокруг двигающегося взвода.