Николай Павленко - Петр II

Представляет интерес официальная версия ссылки Меншикова. Она изложена в письме самого Петра II герцогу Голштинскому, написанном, естественно, Остерманом: «Бессовестный и высокомерный князь Меншиков, обязанный блаженной памяти императору Петру I, супруге его и мне всем счастием и несметными богатствами, почти превосходящими императорские сокровища, имел дерзость не оказывать должного уважения моей сестре и всем составляющим семейство мое и изъявлял к нам менее внимания и почтения, чем к своей дочери… Чтобы истребить вредные корни сего дерева, Верховный мой совет присудил лишить оного изменника всех почестей (не подвергая тому жену и детей его), дабы память его исчезла, а беззаконно приобретенные им богатства обратить опять в казну, из которой он их похитил». Петр справедливо предполагал, что это известие будет приятно «и вашему императорскому и королевскому высочеству, ибо собственная честь была оскорблена сим злым и недостойным человеком… который под личиною чистосердечия скрывал обман и ухищрение». [66] Вейдемейер А. Указ. соч. С. 85, 86.

В том, что герцог Голштинский и его супруга обрадовались падению Меншикова, нет ничего удивительного: у них накопилось немало обид на светлейшего. Удивляет другое: радость по случаю произошедшего выразил и датский король, которого падение Меншикова — противника голштинского герцога — по логике вещей должно было как раз огорчить. Однако, по неведомым автору причинам, король прислал на имя Петра II грамоту, рассмотренную Верховным тайным советом 17 ноября 1727 года. Здесь «поступок с князем Меншиковым» всячески восхвалялся. Что же, таков, надо полагать, был уровень королевской морали.

Чувством радости поделился и непосредственный подчиненный князя, советник Военной коллегии Егор Пашков, писавший своему приятелю: «Прошла и погибла суетная слава прегордого Голиафа, которого Бог сильною десницею сокрушил; все тому очень рады, и я, многогрешный, славя Святую Троицу, пребываю без всякого страха; у нас все благополучно и таких страхов теперь ни от кого нет, как было при князе Меншикове». [67] Cоловьев С. М. Указ. соч. С. 116, 117, 134, 135.

Пашков был не прав, когда писал, «что все тому очень рады». Падение Меншикова не вызывало восторга, например, у Голицыных, которые предполагали установить родственные отношения с Меншиковым. Во время аудиенции у царя М. М. Голицын осмелился высказаться в защиту Меншикова, подвергшегося суровому наказанию без суда и следствия. [68] Сб. РИО. Т. 75. С. 80, 81. Но это заявление заслуженного фельдмаршала вызвало такое раздражение императора, что он бесцеремонно вслух заявил за обеденным столом, что не желает, чтобы рядом с ним сидел Голицын.

Среди лиц, осуждавших жестокую расправу с Меншиковым, встречались и представители нетитулованного дворянства. 15 ноября 1728 года Верховный тайный совет рассматривал дело по обвинению капитан-поручика Казанцева, неосторожно поделившегося с канцеляристом Ярцевым и подканцеляристом Ундорским мыслями о том, что Меншикова отправили в ссылку напрасно, так как этим было «учинено Российскому государству бесчестье», и он непременно вернется, если случится бунт.

Канцелярист и подканцелярист тут же настрочили донос. Казанцев «с двух пыток винился», но отделался сравнительно легким наказанием — ссылкой в Сибирь. Доносчики же получили вознаграждение — по 10 рублей каждый. [69] Сб. РИО. Т. 84. СПб., 1893. С. 656–658.

Коронация государя в жизни страны занимает важное место — торжественной и пышной церемонией она как бы завершает процесс его вступления на престол. Торжественность и пышность церемонии призваны подчеркнуть особое место в обществе монарха, которому, как сказано в Уставе воинском, «повиноваться сам Бог повелевает».

До Петра Великого коронация носила чисто церковный характер. Петр внес в эту процедуру светское начало. От московской старины остались лишь внешние черты: почетное место отводилось в церемонии духовным иерархам, от которых наследник получал благословение на царствование и регалии царской власти. Но наряду с церковным песнопением, напутствием архиерея и колокольным звоном всех церквей и монастырей старой столицы стала раздаваться пушечная и ружейная пальба, устраивались фейерверки и иллюминации, шествие через триумфальные ворота и т. д.

Коронация оказывала колоссальное воздействие не только на подданных, но и на самого монарха. Последнему внушалась мысль о неземном происхождении его власти; подданные же убеждались в величии человека, восседавшего на троне, в богоданном ему праве требовать беспрекословного повиновения как от простолюдинов, так и от первых сановников государства.

По традиции коронация совершалась в Москве, в главной церкви страны — московском Успенском соборе. На некоторое время Москва превращалась в столицу государства — туда отправлялись не только монарх и его двор, но и сановники, генералитет, а иногда и центральные учреждения: Верховный тайный совет, Сенат и коллегии, дипломатический корпус.

Обычно поездка из новой столицы в старую совершалась по санному пути — преодолевать разлившиеся реки в весеннее половодье или трястись в каретах по летним ухабам либо по бездорожью в осеннюю слякоть считалось крайне утомительным.

Переезд из новой столицы в старую обходился казне, вельможам и особенно иностранным дипломатам недешево — вместе с придворными сановниками и дипломатами отправлялись в путь их супруги, множество слуг, гардероб, домашняя утварь, а у дипломатов ко всему этому прибавлялись запасы иноземных вин и изысканная снедь. Чтобы представить, во что обошелся переезд из Петербурга в Москву испанскому послу, достаточно назвать сумму расходов на приобретение одних только лошадей: было закуплено 80 лошадей по 10 рублей за каждую, то есть издержано 800 рублей — сумма по тем временам немалая.

Подготовка к коронации — сложный и продолжительный процесс, в котором было задействовано множество сановников, правительственных учреждений, а также мастеровых людей различных специальностей: портные, сапожники, плотники, кузнецы, белошвеи, шорники и пр.

К организации коронации Петра II были привлечены коллегия Иностранных дел, Камер-коллегия, Дворцовая канцелярия, Синод, Оружейная палата. За проведение церемонии отвечали два вельможи: президент Иностранной коллегии Гаврила Иванович Головкин и московский генерал-губернатор князь Иван Федорович Ромодановский, на плечи которого ложилась подготовка палат кремлевских дворцов для проживания монарха и его свиты, убранство Успенского собора, сооружение триумфальных ворот, ремонт и изготовление утвари, оборудование Грановитой палаты для приема императором гостей и т. д.