Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.

Не такое ли пламя, выброшенное из трубы, видел «Олег» неделю назад?

21 марта. С утра до 4 часов дня шла погрузка угля. «Орел» за девять часов принял 291 тонну. Когда был поднят сигнал эскадре приступить к погрузке угля, многие миноносцы объявили, что имеют повреждения и просят их освободить от погрузки, чтобы заняться исправлениями.

Адмирал ответил: «Раньше погрузить, затем исправлять».

«Сисой» заявил о повреждении в цилиндре машины и просил позволения заняться исправлением, что обещал выполнить к 4 часам дня. Адмирал приказал закончить исправления к 12 часам. «Сисой» ответил: «Приложу все старания».

Эта погрузка до предстоящей стоянки у берегов Индо-Китая будет последней. За весь переход с выхода из Носси-Бе «Орел» погрузил барказами 1200 тонн. К приходу в бухту Падаран на борту еще останется 1300 тонн, т. е. полные ямы и небольшой остаток в судовых помещениях на нижней палубе.

Из штаба дана диспозиция судов в бухте Падаран, но размещение кораблей отряда Небогатова не обозначено, откуда делается вывод, что соединение с прибывающими кораблями пока не предусматривается.

Сегодня во время погрузки из штаба поступили последние приказы адмирала. В одном из них предписывается командирам «внушить команде, что ни один выстрел не должен быть сделан зря. Вид недолетающих и перелетающих снарядов только веселит врага и показывает ему, как не надо стрелять». Далее даются детальные указания, как вести наводку и поверку прицела. Есть также полный яда и иронии приказ по поводу гибели катера с «Сисоя» на предыдущей погрузке:

«Мичман, назначенный кататься на катере, сошел с него, когда катер подошел принять воды и угля к борту своего броненосца после нескольких рейсов... Когда катер погиб, слух об этом достиг вахтенного начальника, который даже не знал, что у броненосца стоял катер...

Вахтенный начальник доложил об этом слухе старшему офицеру, старший офицер передоложил командиру, а командир по моему приказу произвел следствие.

В своем рапорте командир находит, что мичман «к счастью отсутствовал на катере, ибо иначе была бы лишняя жертва», а виновато во всем начальство, которое приказывает на зыби в океане принимать лишний груз...

Вполне соглашаясь, что всегда виновато начальство, я не отказываюсь от своей вины в том, что до сих пор не мог добиться от командира броненосца «Сисой» порядка на его корабле, поэтому и его считаю виноватым как начальство в проступке мичмана и вахтенного начальника...

Предписываю флагманскому обер-аудитору произвести настоящее следствие по делу о гибели катера для выяснения вопроса, на кого возложить происшедший от сего убыток».

На броненосце «Наварин» во время одной из последних погрузок угля произошел такой эпизод. Этот старый корабль (постройки 1891 г.) был самым низкобортным броненосцем во всей объединенной эскадре, и поэтому влияние перегрузки на нем сказывалось особенно остро. С предписанным ему запасом угля он сел в воду настолько глубоко, что фактически превратился в низкобортный монитор. Командир «Наварина», имея на борту около 1800 тонн угля, просил разрешения прекратить погрузку и заявил, что опасается опрокидывания броненосца, на что получил ответ адмирала: «Лучше переворачиваться с углем, чем без угля».

В приказе о предшествующих погрузках угля упоминается, что «Орел» получает за две погрузки премию в 232 рубля.

На последней погрузке эскадра попала в район, кишевший акулами. Мы наблюдали с «Орла», как забавлялись ловлей этих морских хищников транспорты. Недалеко от нас болтался с застопоренными машинами транспорт «Корея». Его команда сбросила за корму крюк с куском вонючей солонины, на который немедленно попалась большая акула метра в четыре длиной. Ее тащили из-за борта на стальном тросе, взятом на кормовой швартовный шпиль. Акула яростно хлестала хвостом, а когда ее втащили на палубу, она так шлепнула хвостом одного матроса по спине, что он чуть не улетел за борт и едва задержался на леерном тросе. С акулы на палубу посыпались ее спутники — «прилипалы». Когда один матрос схватил на палубе за хвост такую рыбешку, около 40 сантиметров длиной, и хотел ее поднять, то остолбенел, так как убедился, что его сил недостаточно, чтобы поднять рыбу в три фунта весом. Для этого потребовалось на хвост накинуть пеньковый строп, и тогда, дружно взявшись за веревку, несколько матросов отодрали «прилипалу» от палубы. Это — рыбы-паразиты. У них на животе есть ребристая поверхность, вроде подошвы, для присасывания. Присосавшись к акуле, они путешествуют с ней и участвуют в использовании ее добычи, подбирая объедки от стола акулы.

На «Орле» команда тоже пробовала ловить акул. На тонком лине бросили приманку с крючком. Одна за другой попались две акулы около метра длиной. Старший офицер разрешил напустить в офицерскую ванну соленой воды и использовать ее как аквариум. Все ходили смотреть на акул.

Штурманы сообщили за обедом почерпнутые из лоции сведения о бухте, где мы будем стоять. Бухта — в устье значительной реки. Там водится масса крокодилов. Местность кругом пустынна: ни города, ни селения поблизости нет, а берега покрыты дивным лесом.

23 марта. Сегодня ночью эскадра вошла в Малакский пролив. Два отряда броненосцев следуют по флангам, а транспорты с миноносцами на буксире разместились между двумя боевыми колоннами. Впереди идет разведочный отряд из четырех крейсеров, «Жемчуг» и «Изумруд» на траверзе адмирала. Охрана тыла состоит из крейсеров «Олег», «Аврора», «Донской», «Днепр» и «Рион». В случае массовой минной атаки броненосцы подвергаются опасности первыми, но зато они имеют перед собой чистый горизонт и не рискуют обстрелять своих. По наблюдениям в темную безлунную ночь корпус судна без огней можно заметить не далее 10 кабельтовых, т. е. с расстояния минного выстрела.

Вчера вечером была принята телеграмма с «Урала»: «Вижу с марса огонь на норд-ост». Адмирал ответил: «Об отдельных огнях не телеграфировать, а извещать о судах, скрывающих свои огни или идущих за эскадрой».

Так как мы вышли на транзитный торговый путь, то встречи с коммерческими судами неизбежно должны стать частыми. Сегодня от старшего штурмана точно узнал пройденное и остающееся расстояние. За 20 суток от Носси-Бе пройдено через открытый океан 3160 миль, от входа в Малакский пролив до Сингапура остается 700 миль, а до Падарана — еще 900 миль.

Утром с «Терека» была телеграмма от командира: «Команда самовольно стала во фронт и не желает расходиться. Требует смены старшего офицера. Команда не права». Ответ адмирала: «Разжаловать до следствия всех фельдфебелей в матросы 2-й статьи и выбрать новых».