Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.

С пароходом, пришедшим от Гинзбурга, доставили две французские газеты из Сайгона. Из них стало известно, что нашим «добровольцам» запрещено грузиться углем со складов в Сайгоне. Положение их затруднительное, так как некоторые из них ушли с пустыми ямами и не имеют угля даже чтобы вернуться в Кам-Ранх. По французским сведениям, вся эскадра Того базируется у Тайваня и Пескадорских островов, куда стягиваются и разосланные японцами легкие и разведочные крейсера.

В кают-компании у нас снова дебатируется вопрос, как «выбрать слабину» из команды. Последнее время по нескольку раз в день раздается сигнал «все наверх!» для быстрого спуска или подъема шлюпок и катеров, для погрузок и других авральных работ. В «доброе старое время» звуки дудок вызывали магическое действие: сотни людей живым потоком мчались наверх по трапам, и никто не уклонялся от работ. А теперь получается обратное: при звуках сигнала более половины команды катится по трапам вниз и прячется в трюмах, рассчитывая, что офицеры заняты на палубе и не пойдут охотиться за каждым отдельно.

14 апреля. Вчера утром все наши транспорты с «Алмазом» и четырьмя малыми немецкими пароходами вышли из бухты. Сначала мы думали, что этот выход является следствием последнего прихода крейсера «Декарт» и новых ультимативных требований японцев или англичан. Но полученные приказы адмирала разъяснили нам, что мы перебираемся в другую бухту — Ван Фонг, в 45 милях к норду от Кам-Ранха. В 3 часа дня мы уже вошли в новую огромную бухту, вход в которую был шире шести миль. Боевые корабли бросили якоря в расстоянии более трех миль от берега и теперь находятся в нейтральных водах. Бухта глубоко врезается в материк, но мы остались вблизи входа, а миноносцы и транспорты стали под берегом. Таким образом, формально «приличия соблюдены». «Декарт» может телеграфировать французскому правительству, что «эскадра Рожественского вышла из Кам-Ранха в открытое море в неизвестном направлении».

Немецкие пароходы еще вчера вечером, как только эскадра окончательно стала на якорь, подошли к броненосцам для погрузки угля. Грузят со вчерашнего вечера «Суворов», «Александр» и «Бородино». Надо принять уголь для пополнения запасов до 2 тысяч тонн. Время терять нельзя, так как неизвестно, как долго удастся простоять на новой стоянке. «Александр» и «Бородино» за ночь приняли по 500 тонн, а сегодня с вечера придется начать погрузку и нам.

С парохода «Дагмар» провизия и запасы перегружаются на транспорт «Тамбов». Четыре больших немецких угольщика, присоединившихся к нам в Кам-Ранхе, почти разгружены на «Анадырь», «Иртыш» и «добровольцы». На них осталось около 4 тысяч тонн. Сдав этот уголь, они уже более к нам не придут.

Вообще немцы с приближением к театру войны все более неохотно служат нам, хотя бы и за хорошие деньги. Когда вчера адмирал приказал четырем немецким пароходам с углем выйти из бухты и они увидели, что эскадра уходит в открытое море, то перепугались не на шутку и не хотели следовать за нами. Немцы один за другим поднимали сигналы: «Требуются точные инструкции для дальнейшего следования: необходимо знать, куда идем». Адмирал молчал. Тогда один из угольщиков вдруг положил руль и стал улепетывать назад в Кам-Ранх. За ним отрядили гончую — миноносец, и тот принудил его вернуться. Видимо, немцы, испуганные картиной движения многочисленной эскадры со всеми транспортами, вообразили, что флот идет прямо во Владивосток и тащит их с собой, так что они насильно подвергнутся всем опасностям и случайностям войны.

«Роланд» тащил на буксире из Кам-Ранха несколько наших ботов для бокового заграждения, но один из них перевернулся и «Роланд» его бросил. Ночью этот бот прибило близко к «Орлу». Его осветили прожектором. Первой мыслью было, что всплыла подводная лодка и торчат над водой ее замаскированные рубка и перископ. Потом решили, что это буек от пловучей мины. Наш катер поспешил к этому таинственному пловучему предмету, и тогда все разъяснилось. Бот отбуксировали к транспортам.

21 апреля. На госпитальном белом «Орле». Возвращаюсь после длительного перерыва к продолжению дневников похода, неожиданно прерванных в связи с несчастным случаем, который нарушил весь мой жизненный распорядок и привел на госпитальный корабль. Моя личная жизнь со времени окончания Инженерного училища уже почти год была неразрывно связана со всем существованием броненосца «Орел». Неужели же именно теперь, в канун его последних испытаний, мне суждено покинуть палубу и оторваться от своего корабля, когда мое присутствие на нем особенно необходимо?

Еще 15 апреля, простояв ночь на вахте по управлению угольной кормовой лебедкой, я вернулся к себе в каюту сильно загрязненный угольной пылью. Решив помыть ноги в фаянсовой чашке умывальника, я от усталости случайно оступился и пробил левой ногой чашку, осколки которой глубоко порезали мою ступню в области ахиллова сухожилия. Хлынула кровь. Я встал ногой на пол, но в тот же момент почувствовал, что сухожилие разорвалось и я лишился возможности опираться на левую ногу, так как ступня беспомощно болталась. Пришел старший врач Макаров и признал необходимым сделать серьезную операцию. По распоряжению командира Макаров перевез меня на катере в операционную белого «Орла». Там под хлороформом мне сшили разрезанное сухожилие. Ногу положили в лубки, и вот теперь я лежу после операции прикованный к койке, пока не заживет рана и не срастется сухожилие. Этот процесс грозит затянуться на несколько недель, а может — и месяцев. У меня маленькая одиночная каюта с койкой и письменным столом. Я лежу лицом к иллюминатору, и если приподняться на локтях, то иногда можно видеть те корабли эскадры, которые попадают в поле зрения.

Меня временами навещают с нашего «Орла» старший врач, ревизор и некоторые офицеры, когда эскадра на якоре и есть свободные катера для сообщения между кораблями. От них я узнаю о происходящих событиях и планах на ближайшее будущее. Заходит ко мне и сестра-сиделка. Чаще других бывают те из сестер, которые в Носси-Бе посещали наш «Орел», бывает женщина-врач Бурнашева — сестра нашего ревизора, а также Клемм. К сожалению, сестры мало осведомлены о делах эскадры. Они снабжают меня книгами из судовой библиотеки, развлекают рассказами о своих путевых впечатлениях.

У меня теперь избыток свободного времени, который я должен заполнить чтением или какой-нибудь умственной работой. Получив через докторов бумагу и карандаш, я вернулся к обработке своих технических материалов с выводами из опыта плавания, но, к сожалению, приходится работать по памяти, так как все записи и чертежи остались на броненосце.

24 апреля. Мое пребывание на госпитальном «Орле» продолжается. Эскадра скитается у негостеприимных берегов Аннама. Под влиянием непрерывных протестов Японии, поддерживаемых Англией, французы принуждены настаивать перед адмиралом Рожественским на соблюдении условий французского нейтралитета.