Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.

Если этот отряд из шести крейсеров удастся пополнить уцелевшими во Владивостоке броненосными крейсерами «Громобой» и «Россия», то в общей сложности составилась бы дивизия из восьми единиц, равная по численности отряду броненосных крейсеров японского флота, но уступающая ему по артиллерийскому вооружению, бронированию и однородности состава. Эта относительная слабость броненосных крейсеров могла бы быть компенсирована перевесом в численности броненосцев. Эскадра Рожественского располагает четырьмя кораблями типа «Суворов», равными по силе четырем броненосцам адмирала Того. 2-й броненосный отряд включает новый броненосец «Ослябя» и три старых корабля «Сисой», «Наварин» и «Нахимов». «Ослябя» мог бы войти в группу броненосных крейсеров и уравновесить перевес японских сил по этому классу кораблей. Тогда три старых броненосца, включая «Нахимов», могли бы быть противопоставлены японскому вспомогательному флоту береговой обороны, состоящему из старых и отбитых у китайцев кораблей.

Но, учитывая боевой опыт и стратегические преимущества японцев, ожидавших подхода 2-й эскадры, опираясь на непосредственную близость своих главных морских баз, надо было бы создать перевес боевых единиц. Чтобы создать дальнейшие подкрепления наших сил, необходимо было бы включить во 2-ю эскадру достраивавшийся в Балтийском море броненосец «Слава», однотипный с «Суворовым», три броненосца Черноморского флота, наиболее пригодные для океанского плавания, — «Потемкин», «Три святителя» и «Ростислав», два бронепалубных крейсера «Кагул» и «Очаков», однотипных с крейсером «Олег».

Что же касается использования блокированных в Артуре пяти броненосцев, броненосного крейсера «Баян» и бронепалубного крейсера «Паллада», то после длительной блокады едва ли их боеспособность позволит им выйти в море в момент падения крепости, чтобы ценой своей гибели хоть отчасти ослабить силы противника в открытом бою.

Осуществимы ли эти предположения, без реализации которых нет надежды на благоприятное завершение операций на море?

Покупка южноамериканских крейсеров является нереальным предприятием. Присоединение двух броненосных владивостокских крейсеров ко 2-й эскадре — осуществимая задача, но требующая серьезной подготовки и смелой операции. Чтобы сохранить боевую ценность, эти крейсера должны заблаговременно выйти в Тихий океан на соединение с Рожественским, избежав боя с японцами. Броненосец «Слава» не будет готов раньше начала навигации на Балтийском море, а выход его в заграничное плавание мог бы состояться к середине 1905 г.

Выход Черноморской эскадры из пяти боевых единиц мог бы стать существенным усилением 2-й эскадры. Однако осуществление этой операции столь же мало реально, как и присоединение южноамериканских крейсеров, так как непреодолимые дипломатические препятствия парализуют усилия русской дипломатии. Прорыва уцелевших артурских кораблей японцы не допустят.

И в результате объективного разбора всех вариантов усиления эскадры становятся очевидным, что Россия лишена возможности мобилизовать свои остающиеся резервы. Правда, в Балтике есть несколько устарелых кораблей и броненосцев береговой обороны. Но Рожественский перед уходом из России сам отказался от включения их в состав 2-й эскадры, считая, что эти сверстники «Наварина» и «Донского» только свяжут свободу его действий.

Однако основная слабость 2-й эскадры таится не в ее недостаточном количественном составе. Не тонны водоизмещения и не число пушек будут решать исход столкновения. Нужна еще боевая подготовка, организация боевых сил, понимание смысла борьбы и воля к победе. Только при наличии этих предпосылок корабли приобретают боевую ценность и превращаются в грозную для противника силу.

15 декабря. Мы подходим к месту нашей стоянки в водах Мадагаскара. После тяжелого тринадцатисуточного перехода завтра в 11 часов бросим якорь. Рассчитываем найти на месте прибывший раньше нас отряд Фелькерзама.

Сегодня с 12 часов на «Орле» стал действовать беспроволочный телеграф. Так как аппарат настроен на близкую дистанцию, а колебания получались слабые, то было очевидно, что телеграммы доходят с большого расстояния. Командир «Орла» просил разрешения «Суворова» настроить аппарат на более дальнюю дистанцию. На переговоры по семафору ушло много времени, а затем уже трудно было отрегулировать приемный аппарат. Теперь все время на аппарате воспринимаются знаки по азбуке Морзе, однако в получаемых знаках разобраться не удается.

Эти таинственные депеши вызвали тревожное настроение. Сначала была надежда связаться с крейсерами-разведчиками Фелькерзама, но скоро стало ясно, что телеграммы исходят не от наших кораблей.

К ночи была пробита боевая тревога. К орудиям поданы снаряды, сняты чехлы, башни освобождены от крепления по-походному. Все огни выключены или прикрыты щитками, кроме отличительных. Эскадра следует вдоль восточного берега Мадагаскара, который скрывается за горизонтом по нашему левому борту. В ясное утро при восходе солнца среди облаков можно уловить смутные очертания береговых горных цепей в расстоянии от 40 до 50 километров. Снова наступил период настоящей тропической жары. Мы попали в полосу встречного теплого течения, идущего с экватора на юг вдоль берега Мадагаскара.

Сегодня в полдень высота солнца была 87°4', т. е. только на 2°56' не достигала зенита. В этих широтах — разгар лета. Температура воды достигает 26° по Реомюру. Кожа непрерывно покрывается испариной.

Днем на «Ослябя» были похороны. Умер кочегар, не выдержавший испытаний похода. В 5 часов «Ослябя» увеличил ход, вышел между колоннами кораблей, занял место против «Бородино» и поднял молитвенный флаг — белый с красным крестом. На юте фронтом стояла команда. Труп, зашитый в белое полотно, с грузом у ног, спустили по досчатому настилу за борт, а с кормового мостика раздался похоронный салют в один выстрел в память незаметного российского гражданина, нашедшего свой покой в безднах Индийского океана, столь чуждого ему и столь далекого от его родных полей.

Завтра, когда станем на якорь, будет пройдено 10000 миль от. Либавы за 2 1/2 месяца плавания. Но здесь по меридиану мы будем ближе к России, чем в глуши западных африканских берегов. Отсюда имеются регулярные почтовые сношения с Европой. Мне предстоит принять решение, как поступить со своим дневником, который я начал регулярно вести на последнем курсе Морского Инженерного училища в Кронштадте с началом русско-японской войны. Думаю отправить его в Россию своим родителям в Белгород. Пусть мои близкие из путевых заметок узнают не только реальную обстановку нашего похода, но найдут в них отголосок моих мыслей и переживаний в связи с событиями, участником которых мне было суждено стать.