Дмитрий Мережковский - Наполеон

«Я чувствую себя таким же сильным, как прежде; не устал, не ослабел, — говорит император в начале плена. — Я сам удивляюсь, как мало подействовали на меня последние великие события: все это скользнуло по мне, как свинец по мрамору; тяжесть согнула пружину, но не сломала: она разогнулась с прежней упругостью». [1070] Ibid. T. 1. P. 504.

В играх его с девочками Бэтси и Дженни Балькомб, дочерьми Бриарского хозяина, видно, что в сорокашестилетнем Наполеоне все еще маленький мальчик. Шалит, проказит, смеется, бегает, играет в жмурки, не только для них, но и для себя.

Через много лет после смерти его старушка Бэтси не может вспомнить о нем иначе, как о четырнадцатилетнем ровеснике. [1071] Abell L. E. Napoléon à Sainte-Hélène. P. 31, 41.

Вечная юность — надежда вечная.

«Рано или поздно, мы уедем отсюда в Америку или Англию». [1072] Gourgaud G. Sainte-Hélène. T. 1. P. 231. — «Я полагаю, что, когда дела во Франции придут в порядок и все успокоится, английское правительство позволит мне вернуться в Европу… Только мертвые не возвращаются». [1073] O'Méara B. E. Napoléon en exil. T. 1. P. 74. Но, про себя, знает, что можно сделать обратный вывод: кто не возвращается, — мертв.

— Если вы меня покинете, — говорит генералу Гурго, — я, может быть, буду во Франции раньше вашего… Там все в брожении; надо терпеливо ждать кризиса. Мне еще долго жить, моя карьера не кончена. [1074] Gourgaud G. Sainte-Hélène. T. Z P. 129.

Надеется, что Св. Елена будет тем же, что Эльба; английская партия «бунтовщиков» (Riots), желая иметь его своим вождем для защиты народных прав, овладеет несколькими портами Англии, вышлет за ним корабли и отвезет его во Францию, чтобы свергнуть Бурбонов. [1075] Ibid. P. 124.

В Рио-де-Жанейро арестован французский полковник, желавший пробраться на Св. Елену на паровой шлюпке, чтобы освободить императора. Если одному не удалось, может удастся другому.

Мальчик-гардемарин с английского фрегата «Конквирор», в Джемс-Таунской гавани, что-то кому-то шепнул, и в Лонгвуде праздник: «сами-де англичане думают, что император скоро вернется на трон»! [1076] Ibid. P. 259.

— Предложи мне Франция сейчас корону, я отказался бы, — говорит он, но тут же прибавляет: если бы не был уверен, что это единодушное желание нации! [1077] O'Méara B. E. Napoléon en exil. T. 1. P. 117.

А за недостатком Франции есть Америка:

— Как знать, не оснует ли ваше величество обширной империи в Америке?

— Нет, я слишком стар. [1078] Gourgaud G. Sainte-Hélène. T. 1. P. 522.

В старость свою, однако, не верит.

— Мне еще пятнадцать лет жизни! — говорит в марте 1817 года, а в октябре, перед самым началом смертельной болезни:

— Мне еще нет пятидесяти, здоровье мое сносно: мне остается, по крайней мере, тридцать лет жизни. [1079] Ibid. T. Z Р. 346.

Это в хорошие минуты, но есть и другие:

— Думаете ли вы, что, когда я просыпаюсь ночью и вспоминаю, чем был и чем стал, не бывает и у меня скверных минут? [1080] Ibid. P. 430.

Что же значит эта бесконечная надежда? Значит бесконечное мужество.

— Как вы изменились! — говорит впавшему в уныние и замышляющему измену генералу Гурго. — Хотите, я вам скажу почему? У вас нет мужества. Мы здесь на поле сражения, а кто уходит из сражения, потому что ему не везет, — трус! [1081] Ibid. P. 206, 210.

Составляет план бегства по карте острова.

— Днем, через город, лучше бы всего. А если с берега, то с нашими охотничьими ружьями мы часовых десять уложим.

— Все двенадцать, ваше величество. [1082] Ibid. T. 1. P. 430.

Планы предлагаются нелепые: нарядиться лакеем или спрятаться в корзине с грязным бельем. Но человека совершенно бесстрашного, твердо решившегося бежать и не сидящего под замком, а движущегося в двенадцатимильной окружности никакие часовые в мире не устерегли бы. Мог бы бежать, но вот не бежит; что-то не пускает его. Что же именно?

— Надо быть покорным судьбе; все там на небесах написано! — говорит, глядя на небо. — Надо слушаться своей звезды. [1083] O'Méara B. E. Napoléon en exil. T. 1. P. 363. — «Я полагаю, что звезде моей обязан тем, что попал сюда». [1084] Ibid. P. 350.

Вот кто держит его, сторожит, — его же собственная, от него отделившаяся и на него восставшая Душа-Звезда. Вот какой невидимой цепью прикован к Св. Елене, как Прометей к скале.

Коршун, терзающий печень титана, — сэр Гудсон Лоу, губернатор острова.

«Богу войны, богу победы» надо воевать, побеждать до конца. Но кого? Лонгвудских крыс, блох, клопов, комаров, москитов? Да, их, а также врага исконного — Англию: Англия — Лоу. Льву в клетке надо грызть решетку; решетка — Лоу. Погребенному заживо надо стучаться в крышку гроба; крышка — Лоу.

Может быть, он вовсе не такой «злодей», как это кажется узнику. Длинный, худой, сухой, жилистый, веснушчатый, огненно-рыжий, из мелких военных полуагентов, полушпионов на Корсике, пробившийся горбом к генеральским чинам, он только слепое орудие английских министров.

«Скажите генералу Бонапарту: счастье его, что к нему назначили такого доброго человека, как я; другой посадил бы его на цепь за его проделки», — говорит Лоу [1085] Ibid. P. 251. «Добрый человек» — слишком сильно сказано; но мог быть и хуже.

«Мои инструкции таковы, что их даже сказать нельзя», — признается он однажды и пишет английским министрам, ходатайствуя за императора. [1086] Ibid. P. 261.

«Генерал Бонапарт плохо принялся за дело: ему бы следовало сидеть смирно, в течение нескольких лет, и, в конце концов, судьбой его заинтересовались бы». [1087] Gourgaud G. Sainte-Hélène. T. 2. P. 478. Может быть, так оно и есть, и, кажется, самому Лоу искренно хочется, чтобы так было.

Он не лишен остроумия.

— Я не знал, что генералу Бонапарту нужно себя кипятить в горячей воде столько часов и так часто повторять эту церемонию! — смеется почти добродушно, по поводу горячих ванн императора, для которых в Лонгвуде не хватает воды. Крайние злодеи неостроумны.

— Он был величайшим врагом Англии, а также моим, но я ему все прощаю, — скажет над гробом Наполеона. [1088] Masson F. Napoléon à Sainte-Hélène. P. 484. Что это, гнусное лицемерие «палача»? Как знать? Во всяком случае, палачу простить жертву не так-то легко.

Впрочем, каждый из них — палач и жертва вместе. Мучают друг друга, истязают, убивают; сводят друг друга с ума, — кто кого больше, трудно сказать.

Лоу, в самом деле, душевно заболевает от вечного страха, что Наполеон убежит; знает, что может убежать, а отчего не бежит, — не знает.

Узник требует от тюремщика невозможного — свободных прогулок и сношений с жителями острова — это значило бы открыть клетку орла. Требует, чтобы тюремщик не показывался ему на глаза — это значило бы перестать стеречь.

«Император говорит, что скорее умрет, чем пустит к себе Лоу». [1089] Las Cases E. Le memorial… T. 1. P. 256. Когда же тот хочет войти к нему насильно, кричит: