Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

Я оказался в очень невыгодном положении, вынужденный лететь за группой бомбардировщиков несколько минут, не имея возможности для атаки. С тревогой смотрю на крыло с пробоиной.

Внезапно мой измученный самолет попал под град огня. Чувствуется запах пороха. Несмотря на это, двигатель работает нормально. Я уклонился, и стало чуть легче. Приблизившись на 100 метров к своей жертве, медленно прицелился.

Мой самолет содрогнулся от удара. Судя по звуку, снаряд попал в фюзеляж.

А сам я попал в цель. Самолет янки горит, отклонившись влево от основной группы. Пять парашютов выросли как грибы.

Неожиданно в мой самолет попало подряд несколько снарядов, меня закачало. Звук был такой, словно мешок с картошкой опорожнили в пустую бочку, в которой я сижу. Из двигателя поднимаются языки пламени. От дыма тяжело дышать, слезятся глаза.

Они все-таки добрались до меня! Проклятие!

Я отодвинул стекло, чтобы увеличить доступ воздуха. Дым становится плотнее. Горячее масло из двигателя течет по основанию крыла. Заложив широкий вираж, ушел от скопления самолетов. Я получил удовольствие, наблюдая за тем, как мой «боинг» разбился в горах Эйфеля. Огромный столб дыма взметнулся из соснового леса.

Вот это да!

Я выключил зажигание и подачу топлива. Термометр показывает, что температура в радиаторе и температура масла очень высока. Боже мой! Как разворочено мое левое крыло! Оно может сломаться в любой момент.

Пламя ослабевает. Пожар прекратился. Я включил экстренную деблокировку и откинул люк. От стремительного потока воздуха у меня перехватило дыхание. Ветер чуть не сорвал с меня шлем и подхватил шарф на моей шее.

Должен ли я прыгать? У моего «Густава» множество пробоин, но он все-таки летит.

Я остановил пропеллер и начал планировать. Двигался на восток, теряя высоту. Ветер свистит над крыльями и фюзеляжем, а я обливаюсь потом. Впереди река Рейн, серебряная лента, пересекающая иссушенное солнцем поле. Широкая равнина Рейнланд пышет жарой.

4000 метров. Если мне немного повезет, то я смогу добраться до аэродрома Хангелар, недалеко от Бонна.

3000 метров. Кажется, я теряю высоту слишком быстро. «Мессершмитт-109» — это не планер.

Как там мой двигатель? Я включил зажигание, выровнял крен, опустил нос, чтобы увеличить скорость движения вперед. Двигатель загрохотал и заскрежетал, но завелся.

Получилось! Не осмеливаясь прибавить скорость, осторожно вернулся на высоту 4000 метров. Снова повалил дым и появился запах гари. Скорее выключить зажигание и снова планировать.

Я не дотяну до Хангелара, не могу включить двигатель снова.

2000 метров… 1500… 1000… Я заметил что-то похожее на большое поле и стал снижаться. Земля стремительно несется навстречу.

Приготовился к посадке на фюзеляж, снова включив зажигание. Двигатель завелся. Мне нужно совершать более плотные круги, чтобы приземлиться на этом поле. Внезапно двигатель заскрежетал, загрохотал и остановился совсем. Все!

Двигатель молчит. Пропеллер застыл, словно его зажало в тисках. Самолет потяжелел и вышел из-под контроля. Скорость падает, левое крыло отвалилось.

Проклятие!

Я резко опустил нос и восстановил контроль. Внизу мелькают дома деревни. Мой спидометр показывает 500 километров в час. Я чуть не задел верхушки высоких деревьев.

400 километров в час. Я должен приземлиться.

300 километров в час. Я задеваю деревья.

На спидометре 250 километров в час. Сбил два или три деревянных забора. Обломки стоек раскидало в разные стороны. Пыль и комья земли взметнулись в воздух. Я коснулся земли, затянув ремень безопасности и упершись ногами в педали руля. Впереди показалась каменная ограда. Господи, помоги!

Удар!

Наступила мертвая тишина. Я ослабил ремень безопасности и выполз из кресла. Мой «Густав» похож на старое ведро, которое долго пинали и топтали. От него остались одни обломки. Не сохранилось ничего, кроме хвостового шасси.

Кровь сочится из моего рукава.

Сегодня спасательный самолет эскадрильи «Вайе» целый день собирал сбитых летчиков. Мы называем его летающим мусоровозом.

Мое возвращение в Джевер в полдень было встречено громкими криками радости. В правой руке у меня остались осколки. Врач в Хангеларе извлек их прошлой ночью.

В будущем наши самолеты оснастят дополнительными топливными баками, чтобы увеличить продолжительность полета. Эскадрилье поручено выполнять боевые задачи в центре и на юге Германии.

«Густавы» в моем звене стали неповоротливы и тяжелы в управлении по причине тяжелых «труб» и всего остального, что на них нагружают.

Вражеские самолеты замечены в секторе Дора-Дора. Снова пора на взлет…

10.30. Мы в состоянии готовности.

10.45. Готовность к взлету. У меня новый самолет. Арндт полировал его, пока машина не заблестела как зеркало, — значит, скорость самолета увеличится на десяток километров в час.

10.55. Сигнал на взлет. Как обычно, из громкоговорителей раздается: «Всем на взлет! Всем на взлет!» Небо совсем закрыто тучами. Мы поднимаемся над облаками, на высоту 3000 метров и в тот же момент видим «боинги» прямо над нами. Мы летим параллельным курсом на восток, на высоте 6000 метров. Теперь они недалеко от нас.

Я приказал пилотам сбросить резервные баки, хотя они заполнены. Мы стремительно зашли на атаку, стараясь выйти на удобную позицию для стрельбы из ракет. Когда мы уже достигли цели, американцы разделились на группы по 30–40 самолетов и стали время от времени менять курс. Мокрые хвосты на фоне туч двигаются зигзагами. Приблизившись на расстояние 600 метров, я приказал открыть огонь из ракет. В следующее мгновение перед моими глазами открылась фантастическая картина. Две мои ракеты попали в «боинг». Я увидел огромный огненный шар. Самолет взорвался в воздухе вместе со своим страшным грузом. Пылающие и дымящиеся осколки стали падать вниз.

У Веннекерса также прямое попадание. Его жертва, объятая пламенем, рухнула вниз.

Мой ведомый, сержант Райнхард, пустил ракету, которая взорвалась позади «боинга». Кажется, у бомбардировщика поврежден фюзеляж, и он отвернул влево. Я наблюдаю, как Райнхард ринулся за ним и, стреляя из всех пулеметов, пристроился в хвосте американца.

Вдруг мое внимание привлек странный, очень быстрый самолет, появившийся из-за двух бомбардировщиков. Кто это может быть? Насколько я знаю, с нашей стороны в операции участвуют только «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Эти странные самолеты кружат над бомбардировщиками. Если это немецкие истребители, то почему они не атакуют бомбардировщики?

Я поднялся выше, чтобы рассмотреть их. Боже правый! Двенадцать или четырнадцать самолетов: янки идут в сопровождении истребителей! Я предупредил по радио своих товарищей. Поскольку не мог атаковать истребители в одиночку, вошел в пике, спускаясь к бомбардировщикам.