Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945

Я решил лететь сам на одной из этих колымаг, а на другой отправил моего ведомого, капрала Деринга. Мы получили приказ взлететь в 8.00 и встретиться с другими эскадрильями нашей авиагруппы над Суассоном. Мне надлежит принять командование всей группировкой.

За две минуты до часа X заурчали двигатели. Мы выкатились из укрытий и встали против ветра. Взлетной полосы не было, только рыхлое поле. Моя колымага с грохотом катится но полю, с трудом набирая скорость. Я еле смог добиться, чтобы эта калоша все-таки поднялась в воздух, успев увернуться от деревьев на дальнем конце поля.

Деринг стал слишком резко набирать высоту, и его двигатель заглох. Левое крыло его самолета оторвалось, и он рухнул на деревья. Взметнулся столб пламени. Деринг погиб мгновенно — нас осталось пятеро.

Приказ начальника штаба корпуса хуже, чем помешательство, он приводит только к смерти!

База сообщает, что другие эскадрильи не могут подняться в воздух, поскольку их бомбят вражеские самолеты.

«Двигайтесь в сектор Зигфрид-Густав».

Севернее Суассона расположился маленький городок Тернье. Там, на пересечении канала Сомм и реки У азе, находится большой железнодорожный узел. Это место бросается в глаза с большого расстояния. Здесь 3-я эскадрилья 1-й истребительной авиагруппы проведет свой последний бой против американцев над французской территорией.

Мы встретили здесь более 60 «тандерболтов» и «мустангов». Спасения не было: это верная смерть. Мне остается только отдать приказ атаковать. Так мы можем достичь но крайней мере моральной победы.

База до сих пор пытается передавать приказы. Я выключил связь, к дьяволу их всех теперь!

Мой самолет не может подняться выше 3000 метров. Он еле двигается и плохо слушается меня. Я уверен, что это его последний полет.

Бой продолжался не больше нескольких минут. Капрал Вагнер сбит первым, ему не удалось спастись.

Я увидел еще один самолет, охваченный огнем, сержант Фрайганг успел прыгнуть. В следующее мгновение его ведомый рухнул вниз.

Остались только сержант Икес, мой ведомый, и я. Выхода нет. Если это конец, я продам свою жизнь как можно дороже. Пойду на таран и заберу кого-нибудь из американцев с собой.

Трассирующие очереди накрывают нас со всех сторон. Снаряды сыплются на мой самолет как град, и он постепенно теряет скорость.

Икес держится прямо за мной. Я совершаю неширокие круги. На мой хвост сел «мустанг». Я не могу стряхнуть его. Мой самолет такой медленный, словно он слишком устал, чтобы лететь дальше. Еще несколько очередей прошили мой фюзеляж сзади.

Последним усилием двигателя я резко поднял самолет вверх, затем сбросил скорость. Американец не ожидал этого. Он промахнулся и теперь оказался передо мной и чуть ниже. Я отчетливо увидел лицо летчика, когда он обернулся. Он слишком поздно вошел в пике. Я прямо над ним. Если не попаду, то смогу протаранить его. Я чувствую леденящий холод.

Расстояние сокращается быстро: между нами осталось всего несколько метров. Моя очередь попала в его фюзеляж: я стараюсь попасть в пилота. Его двигатель загорелся. Мы пойдем вместе! Я почувствовал сильный толчок от первого удара и увидел, как отвалилось мое правое крыло. Через мгновение я откинул люк и прыгнул. Яростная волна пламени взметнулась за мной. Два взрыва слились в один огненный шар.

Через несколько мгновений мой парашют раскрылся. Недалеко от меня, чуть выше, раскрылся другой парашют. Это Икес.

Над нами как сумасшедшие кружились американцы. Им понадобилось несколько минут, чтобы выяснить, что в небе не осталось ни одного «мессершмитта».

Я приземлился на поляне в лесу. Не знаю, где нахожусь, на немецкой стороне или в тылу врага. Поэтому я спрятался в густом подлеске. Американцы улетели на запад.

Я с удовольствием расслабился, зажег сигарету и лег на парашют, втянув ароматный дым. В качестве меры предосторожности я снял с плеч погоны и сунул Золотой крест в карман. Я ношу обычный кожаный комбинезон, темно-синюю шелковую майку, поношенные штаны и черные туфли. У меня настолько непрусский вид, что никто сразу не угадает во мне немца.

Моя осторожность скоро оправдалась.

Приблизительно через 15 минут после моего приземления я заметил четырех штатских французов на другом конце поляны. Они оживленно жестикулируют.

С моим школьным французским я смог понять, что они ищут меня. Каждый из них хочет искать в разных местах. Я понял, что они думают, будто упал американец. Все четверо вооружены. Это явно подпольные террористы французского движения Сопротивления.

Я потянулся к пистолету в кармане моего кожаного комбинезона.

Четверка стала прочесывать кустарники. Рано или поздно они меня обнаружат. Поэтому я решил выйти им навстречу.

Они удивленно посмотрели на меня, ощетинившись автоматами. Сейчас я должен быть спокойным и рассудительным. Французы жестоко ненавидят нас, немцев, всей своей темпераментной душой. Я их не осуждаю — без всякого сомнения, на их месте я чувствовал бы то же самое. Но если эти негодяи догадаются, что я немец, мало мне не покажется.

Я спокойно вышел им навстречу и как можно дружелюбнее поприветствовал их по-английски:

— Привет, парни!

Напряженные лица постепенно расплылись в улыбках. Они приняли меня за янки.

С максимально возможным американским акцентом я попросил их на очень плохом французском помочь мне найти «моих товарищей».

Они стали объяснять мне, где я нахожусь. Американские танки «шерман» в полутора километрах отсюда. Мы должны быть осторожны, потому что местность до сих пор кишит «этими вшивыми ботами». Бои проходят со всех сторон от нас. Действительно, теперь я первый раз услышал грохот канонады.

Самый высокий из французов — с самой отталкивающей внешностью — держит в руках немецкий автомат. Мне совсем не нравится его взгляд. Он стоит позади, подозрительно тихий. Может, он сомневается, что я тот, за кого себя выдаю?

Мы шли через густой лес, пока не выбрались к железной дороге.

Неожиданно послышался треск немецкого автомата, кажется, это «МГ-45», и очень близко. Французики шлепнулись на землю. Высокий бандит остался стоять за мной, он явно не хочет терять меня из виду. С другой стороны железной дороги доносится грохот танковых двигателей.

Я спросил, куда идет колонна.

— К Амьену.

Амьен?! Неужели я так далеко забрался во время боя? Город уже некоторое время в руках американцев. Проклятие! Мне совсем не хочется провести остаток войны в плену где-нибудь в Америке.

Я узнал, что ближайший отсюда город — Несль. Значит, канал Сомм где-то на севере. Судя но утренним донесениям разведки, он под нашим контролем. Мне нужно двигаться на север. Но как же мне избавиться от этих проклятых лягушатников?